|
|||
страницы: последняя 35 34 33 32 31 30 29 28 27 26 25 24 23 22 21 20 19 18 17 16 15 14 13 12 11 10 9 8 7 6 5 4 3 2 1 Antipapa:
... Рассмотрев все доказательства, инквизиция пришла к решению умертвить ведьму на костре, а прах ее развеять по ветру, предварительно окропив святой водой. Если есть кто-то, кто хочет выдвинуть дополнительные обвинения - народ Венеции должен знать это. Если есть кто-то, кто хочет защитить ведьму - народ Венеции должен знать соучастников ведьмы. Говори Венеции, инквизиция слушает. Говори Венеции, дож внемлет. Писано Папой Вальпурги Вальтури Вальутри в Венеции в году 1350 от рождества Христова в присутствии дожа Андреа Дандоло, жителей и гостей Венеции". Папа выдохнул, папа поднял напряженный взгляд на собравшихся. -Говори, Венеция! Могильщик лениво снял шляпу и негромко так с гондолы: - Какого года, говорите? 1350-го? Ну что ж... Слушай, Венеция! У нас один есть Папа - Климент VI. А это кто такой?! И почему какой-то самозванец пытается Венецией рулить? Еще ссылаясь тут нахально на Дандоло?! Поверит ли Венеция пришельцу? Antipapa:
Рассмотрев все доказательства, инквизиция пришла к решению умертвить ведьму на костре, а прах ее развеять по ветру, предварительно окропив святой водой. Если есть кто-то, кто хочет выдвинуть дополнительные обвинения - народ Венеции должен знать это. Если есть кто-то, кто хочет защитить ведьму - народ Венеции должен знать соучастников ведьмы. Говори Венеции, инквизиция слушает. Говори Венеции, дож внемлет. Писано Папой Вальпурги Вальтури Вальутри в Венеции в году 1350 от рождества Христова в присутствии дожа Андреа Дандоло, жителей и гостей Венеции". - И это просвященный 14 век - качает головой Бертоломео. А падре к сочинительству способности имеет такие, что в пору крыс выводить, из подвалов. - Падре, атака захлебнулась. Вы слишком настырны в своем желании найти ведьму, взгляд естественным образом с вашей персоны вы перевели на мои добродетели. Не разобравшись, кто тут самый опасный, народ хлынет на казнь, а позже горько пожалеет. Вы не боитесь кары? Даже не потрудившись зайти в мой дом, вы ограничились перечислением собственных бесовских запасов и нагло приписываете их мне. Но, из уважения к вашим трудам и славе похитителя сердец, я снисходительно прощаю. О, сколько жертв невинных, вы загубили! И сколько еще загубите… Стоит прекрасная Лаура, вся на виду, и каждый для себя уже решил, но вслух сказать боиться - Невиновна! Francis_of_Assisi:
Франциск полон сострадания. Глядеть на мучения бедной женщины невыносимо и святой решается: - Иностранные это сиротки, сарацины, оттого невнятные! Спасибо, говорят, тетеньке Лауре за наше счастливое детство и христианское воспитание. А череп хозяйский, не смотрите, что маленький, оно женщине даже неприлично, когда череп большой. Не надо на костер, она честная женщина! Давайте лучше утопим. Неглубоко, гуманно, - Святой выпутывает из бороды пару лютиков и прижимает к груди. Не хватает только ангельского хора. Ангельский хор тихо выплывает из дальнего канала. Великим чудом избавленный от чумы во всех ее неаппетитных подробностях Джорджио стоит на носу гондолы и выводит рулады: Sul mare luccica Море волнуется раз L'astro d'argento Море волнуется два Placida e' l'onda Море совсем сильно волнуется Prospero e' il vento Замри, морская фигура! Он набирает полную грудь воздуха и продолжает: Venite all'agile тучи, рыдайте с нами Barchetta mia над бедной девушкой Santa Lucia утонул ее мяч Santa Lucia... утонул ее мяч... becchino:
Могильщик лениво снял шляпу и негромко так с гондолы: - Какого года, говорите? 1350-го? Ну что ж... Слушай, Венеция! У нас один есть Папа - Климент VI. А это кто такой?! И почему какой-то самозванец пытается Венецией рулить? Еще ссылаясь тут нахально на Дандоло?! Поверит ли Венеция пришельцу? Кивает Вальтури, знает он Климента. -А как же, папа, сидит во дворце, заперевшись с курией. А вот ты, чадо, часом не еврей? Климент очень евреев любит, особенно бичевать, сначала возьмет под защиту, потому бичует. Нет, буллами он, конечно, запрещает, но вот в Авиньоне сейчас бегают толпы и секут друг друга, чуму так изгоняют. А мы, в посвященной Венеции, нашли причину, обличили зло и с ним боремся. Встань в очередь, чадо. Твое дело рассмотрим позже. Laura:
Стоит прекрасная Лаура, вся на виду, и каждый для себя уже решил, но вслух сказать боиться - Невиновна! Качает головой папа, вздыхает горестно: коль от рождения ума нет, то и не появится. -Сеньора, если боятся, то может грешить не хотят, ярмо на душу накладывать и с ведьмой общее иметь? Может молчат, потому что раскаиваются, снисхождения Его просят? И вам бы стоило о душе, о прощении. Вот блаженный Франциск, уж сколько на него покушались, а все равно о снисхождении просит, доброе имя твое восстанавливает, за утопление ратует. А ты разве ценишь, разве припала к стопам святого старца? Ведьма, как есть. Laura:
- Падре, атака захлебнулась. Вы слишком настырны в своем желании найти ведьму, взгляд естественным образом с вашей персоны вы перевели на мои добродетели. Не разобравшись, кто тут самый опасный, народ хлынет на казнь, а позже горько пожалеет. Вы не боитесь кары? Даже не потрудившись зайти в мой дом, вы ограничились перечислением собственных бесовских запасов и нагло приписываете их мне. Но, из уважения к вашим трудам и славе похитителя сердец, я снисходительно прощаю. О, сколько жертв невинных, вы загубили! И сколько еще загубите… Стоит прекрасная Лаура, вся на виду, и каждый для себя уже решил, но вслух сказать боиться - Невиновна! Уж кто бы про атаки и настырность говорил! День в памяти вчерашний свеж. И за других решать не надо. И в трусости винить не надо. Хозяин каждый сам себе и слову своему. Виновна! Antipapa:
-Говори, Венеция! - Говорит Венеция, - твердый мужественный голос разорвал повисшую тишину - От венецианского информсовета... Внезапно алый шар, над которым Никколло корпел последние вот уже несколько тысяч секунд и вложил в него кусочек души, несколько литров пота (что привело практически к обезвоживанию организма) и уж даже не сосчитать, сколько молекул углекислого газа, тем более, что о молекулах он и представления не имел, не то, чтобы считать, именно этот шар явил наглость по перекрашиванию в черный цвет. Не то, чтобы черный не был актуальным, сейчас как никогда, но золота, ушедшего на придание алой окраски шару, было явно жаль. "Какого кракелажа..." Пока голос четким бубнивым голосом передавал последнюю ресь папы, Никколло, весь в расстроенных чувствах, прошибленный холодным потом (что привело организм вообще практически на грань) от совершившегося не то чуда, не то колдовства, а скорее, одновременно и того и другого, вышел на площадь. Laura:
Стоит прекрасная Лаура, вся на виду, и каждый для себя уже решил, но вслух сказать боиться - Невиновна! Вышел - и сразу столкнулся. Испытав все прелести эффекта невиновности, он размашисто поставил крестик на документе, где-то возле фразы "понятыцци". - Я про взгляд, - замечает стеклодув, - от него у меня шары красятся. А ведь не Пасха уже. Или еще. Начнем с него, и объявим виновным прямо сейчас. У вас готов уже список, падре? Laura:
Забыла, падре, вас спросить - на завтра кто у нас виновный? Начнем с него, и объявим виновным прямо сейчас. У вас готов уже список, падре? Вздыхает Вальтури, терпелив он. -Проклятье навести желаешь, ведьма? Не выйдет, ибо Он силен. Покуда верим мы и души открываем, Он защищает нас, десницею своей . Молись и кайся, за спасение души. Душа в тебе еще осталась, хоть каплю, ну хоть малость? Не хочешь каяться, посланье сочини, войдет в историю как юным назидание. Не сочиняется? Так пой, пляши, но кандалами сильно не звени. Иль книгу бесовскую жаждешь, чтоб с мастером своим успеть проститься? Не торопись, девица. Как только разожжем костер, да ежели не отречешься, то в лапы сразу попадешь к тому, о ком печешься. Выдохнул Папа, и уже более светским тоном продолжил. -Веровать надо было, о душе печься. А не интриговать, дожа оскорблять, да вон мужей чужих в постель затаскивать. Про череп, петуха, свечи, демонов и румяна ты так и не рассказала, между прочим. Не чувствую в тебе раскаяния, ведьма. Antipapa:
becchino:
Могильщик лениво снял шляпу и негромко так с гондолы: - Какого года, говорите? 1350-го? Ну что ж... Слушай, Венеция! У нас один есть Папа - Климент VI. А это кто такой?! И почему какой-то самозванец пытается Венецией рулить? Еще ссылаясь тут нахально на Дандоло?! Поверит ли Венеция пришельцу? Кивает Вальтури, знает он Климента. -А как же, папа, сидит во дворце, заперевшись с курией. А вот ты, чадо, часом не еврей? Климент очень евреев любит, особенно бичевать, сначала возьмет под защиту, потому бичует. Нет, буллами он, конечно, запрещает, но вот в Авиньоне сейчас бегают толпы и секут друг друга, чуму так изгоняют. А мы, в посвященной Венеции, нашли причину, обличили зло и с ним боремся. Встань в очередь, чадо. Твое дело рассмотрим позже. - Уж вы, синьор, не клевещите на наш город понапрасну, коли не знаете истории его, - хмыкает саркастически могильщик. - евреи... Хмм... В Венеции-то просвещенной - бесчинств и мракобесья не терпят никогда. Вы лучше уж скажите, какой кузнец тиару вам ковал? И кто избрал из кардиналов, поименно? Паоло встал, набрал полную грудь воздуха и громогласно заявил: - Слушай Венеция! Это... - он ткнул рукой в сторону антипапы, - самозванец! Мечтает он наш город ввергнуть в суеверий тьму! Не город хочет он спасти от кары, а власть в ней захватить. Доколе нам в Венеции терпеть бесчинства оборотня в сутане с тиарой?! И разве присвоенье звания святого не преступленье против Церкви?! Скажи, Венеция?! Antipapa:
Молись и кайся, за спасение души. Душа в тебе еще осталась, хоть каплю, ну хоть малость? Как только разожжем костер, да ежели не отречешься, то в лапы сразу попадешь к тому, о ком печешься. Выдохнул Папа, и уже более светским тоном продолжил. -Веровать надо было, о душе печься. А не интриговать, дожа оскорблять, да вон мужей чужих в постель затаскивать. Папа, не давите. Мы все историю читали. Души во мне, еще ого-го сколько! Ромео было отказано в доме, потому и наветы с его стороны. Богом клянусь! Так вы не знаете, кто будет завтра на костре, а где ваш дар провидца? Или покаяться, как вы умеете, под пытками, отречься… так вы уже, считайте, пытки начали. Не слишком ли навязчиво, будет выглядеть моё покаяние, в свете последних решений. Кому тогда слагать легенды будут, мне или вам? Признайтесь, и я покаюсь. Кто же даром будет помирать… becchino:
- Какого года, говорите? 1350-го? Ну что ж... Слушай, Венеция! У нас один есть Папа - Климент VI. А это кто такой?! И почему какой-то самозванец пытается Венецией рулить? Еще ссылаясь тут нахально на Дандоло?! Поверит ли Венеция пришельцу? Скакнула на плечо. Смущенно шепчет: - Знакомо ли синьору слово "анти"? Не Папа он и никогда им не был. И Папой сам себя не величал. Laura:
Папа, не давите. Мы все историю читали. Души во мне, еще ого-го сколько! Ромео было отказано в доме, потому и наветы с его стороны. Богом клянусь! Так вы не знаете, кто будет завтра на костре, а где ваш дар провидца? Или покаяться, как вы умеете, под пытками, отречься… так вы уже, считайте, пытки начали. Не слишком ли навязчиво, будет выглядеть моё покаяние, в свете последних решений. Кому тогда слагать легенды будут, мне или вам? Признайтесь, и я покаюсь. Кто же даром будет помирать… - От дома отказала мне? Вот ведьма, знай себе врет и не краснеет, - Ромео полон раскаяния в том, что было и пылает праведным гневом по отношению к коварной, - Еще сегодня утром зазывала, но я уже отринул от себя ее чары, молитва и покаяние помогли, заступничество девы всеблагой. Покается она? Да грош цена ее раскаянью. Все покаяние - притворство, фарс и издевательсво над именем господним. Хотя, пусть кается, не тело бренное, так хоть душу спасем. Порочную, запятнанную колдовством, но душу же христианскую. Yersinia_pestis:
becchino:
- Какого года, говорите? 1350-го? Ну что ж... Слушай, Венеция! У нас один есть Папа - Климент VI. А это кто такой?! И почему какой-то самозванец пытается Венецией рулить? Еще ссылаясь тут нахально на Дандоло?! Поверит ли Венеция пришельцу? Скакнула на плечо. Смущенно шепчет: - Знакомо ли синьору слово "анти"? Не Папа он и никогда им не был. И Папой сам себя не величал. Могильщик усмехнулся. - Цитирую дословно: Antipapa:
Писано Папой Вальпурги Вальтури Вальутри в Венеции в году 1350 от рождества Христова в присутствии дожа Андреа Дандоло, жителей и гостей Венеции". - Сам назвался. Да и антипапы сегодня нет. Последним Николай был, только умер он в 30-м, упокой, Господь, грешника. - Он даже антипапа самозванный, - Паоло расхохотался, уже не сдерживаясь. - Он дважды самозванец! Слышь, Венеция?! Romeo:
- От дома отказала мне? Вот ведьма, знай себе врет и не краснеет, - Ромео полон раскаяния в том, что было и пылает праведным гневом по отношению к коварной, - Еще сегодня утром зазывала, но я уже отринул от себя ее чары, молитва и покаяние помогли, заступничество девы всеблагой. Не кипятись, ты все такой же забияка. Не вам ни нам - из дома скок. Ромео, я не ведьма, сходи, и на Джульетту посмотри. А завтра скажешь мне, "пойдем гулять, подруга" И как мне отказать такому! becchino:
- Сам назвался. Да и антипапы сегодня нет. Последним Николай был, только умер он в 30-м, упокой, Господь, грешника. Кивает Вальпруги, любит он люд начитанный. Но, увы, начитанность не значит знание. -Утешься, чадо, коль ты не знаешь истины, не значит это, что истина не ведома Ему, - папа почесался ниже спины, зудело. Laura:
Кому тогда слагать легенды будут, мне или вам? Признайтесь, и я покаюсь. Кто же даром будет помирать… Легенды? Хоть сейчас! Поза величавая. Ложноножку отставила. Завывает торжественно: Стоит прекрасная Лаура Вся в белом, с алым сердцем на груди. Не за себя болеет, за державу! Все проходимцы, все вокруг враги! Laura:
А завтра скажешь мне, "пойдем гулять, подруга" И как мне отказать такому! Хохочет, заливается: - Вчера уже гуляли! И чуть не догулялся один из вас... страницы: последняя 35 34 33 32 31 30 29 28 27 26 25 24 23 22 21 20 19 18 17 16 15 14 13 12 11 10 9 8 7 6 5 4 3 2 1 |
|||
|