|
||
страницы: последняя Оставив за задним стеклом кадиллака очистительные огни фейерверка, выжигающие гостей, они уехали в свадебное путешествие и, тем самым, поставили точку в многодневном кошмаре. Они - молодожёны. Она: Милый, ты посмотри, какой чудесный безлюдный пляж! Он: Да, дарлинг! Именно о таком мы мечтали! Она: Любимый, ты посмотри, какой белоснежный здесь песок! Он: Да, ханни! Именно о таком мы мечтали! Она: Единственный мой, а какие пальмы! Какие кокосы! Он: Да, пусси! Именно о таком мы мечтали! Она (явно сдерживаясь): Муж, мой, прости, что напоминаю, но я просила тебя не называть меня "пусси"! Он: Прости, бейби, я забыл. Она (постепенно накаляясь): И "бейби" тоже! Мы же мечтали избавиться от этого розово-тошнотной американской приторности! Он: Прости, Пампкин! Забыл! Ты не будешь своего медвежонка ругать за его забывчивость? Она (мысленно достраивая седьмой этаж из обсценных выражений): Конечно, нет, дорогой! И они вприпрыжку побежали по белоснежному песку вдоль накатывающих на него синих волн. Пока не наткнулись на парочку странных людей. - Пусичка моя! - решился Он, предварительно изучив содержимое планшета, случайно (ну, мля буду - случайно!) попавшего в Его руки. - А что это за Джеймс? Он так нежно признаётся тебе в любви, как будто был с тобой в постели. Она не стала в очередной раз пилить его за приторную слащавость. Ведь куда забавней, если ответить смешнее. - Писюнчик мой! - это было самое смешное, что она успела придумать. - Это друг. Просто друг. Мы с ним познакомились по переписке. А что, огурчик мой, неужели ты меня к нему ревнуешь?! - и неслышно хихикнула. - Я?! Его?! Ревную?! Что ты, конфетка моя, у меня с ориентацией всё хорошо! - Его ржач тоже был неслышен. Равно как и тонкий и звонкий скрежет клинка, вынимаемого из ножен. - Друг, значит... - пробормотал Он себе под нос, высматривая любителя переписок. В общем, когда солнце уже начало принимать морскую ванну, Он и Она, усталые, но счастливые присоединились к разношёрстной компании. Cowgirl:
- Здравствуйте, я Глаша! Давайте спасаться все вместе? ... Одевалась Глаша по-простому, в длинный сарафан шафранового цвета. Вот такая вот получилась. - Ой, какая... какие... какое..! - у Неё даже слов не находилось передать свой восторг по поводу глашиного одеяния. Ну, явно же hand made haute couture! Уж что-что, а штучную работу кого-то из маэстро высокой моды Она могла узнать. - Это из последней коллекции Ричи? Или Диор? Нет! Это Сен-Лоран! Точно! Я сразу вижу руку мастера! Любимый, ты только посмотри на это чудо! - Ага. Угу. Ого. - восторженно откликался Он, не отрывая взгляда от по-коровьи пышных, но по-человечьи аппетитных "лясек-масясек". И только Её увлечённость платьем Глаши спасло Его голову и, соответственно, их новорождённый брак от преждевременной гробовой доски. Fernando_Kortes:
- Эй! Синьор! Синьорита! Не подскажите ли мне, потерявшемуся идальго, координаты этого богом забытого места? Она не поняла ни слова из того, что сказал незнакомец, кроме слов "синьор", "синьорита" и "эй". Но как же красиво звучала речь этого иностранца. - Брателло! - Она не была уверена, но решила, что именно так, по-итальянски лучше обратиться к незнакомцу. Ну, синьорами же итальянцы обзываются, нет? В отличие от Неё, Ему хватило слова "идальго", чтобы понять, что перед ним испанец. Впрочем, на его ответ это знание никак не повлияло. - Тут файфая нет, и глонасс не ловит. В общем, с геолокацией полный швах, андерстенд? - Он и рад бы помочь иностранцу, но как это сделать? - Точно знаю только, что мы на Карибах. Fernando_Kortes:
- Карибы? И под чьим же контролем находится остров? - растерянно спросил он, - Англии, Франции, может, Голландии? Мне бы дождаться какого-нибудь торгового корабля под испанским флагом. - России! - уверенно ответил Он. Не, формально, конечно, это было не так. Но Ему очень хотелось, чтобы да. Ведь может же такое быть? Ведь может?! - Любимый! - мчалась ему навстречу Она, распахнув призывно руки, рот и полы халата. Солнце искрило в брызгах. Песок манил белизной. И кокосовые пальмы, наклонившиеся почти к самой воде, манили тенью, под которой на столике стояли фужеры с холодным вином, корзинка с фруктами и горящие средь бела дня свечи. Романтика, предполагающая последующие страстные "уси-пуси" и нежные "ляськи-масяськи". ... - Милый, мне скучно! - Она надула губки. - Позавчера бежали навстречу. Вчера бежали навстречу. Сегодня... Одно и то же! Я хочу чего-нибудь новенького! - Дорогая, не дуйся, я что-нибудь придумаю! - Он судорожно осматривал берег, пытаясь придумать это самое "что-нибудь". "Что-нибудь" никак не хотело придумываться. Пока его взгляд не задержался на других присутствующих. - Ты посмотри, какие у нас тут классные аниматоры! У них же наверняка есть какой-то сценарий. Ведь есть же?! - крикнул Он на весь пляж. Cowgirl:
Сколько Глаша дает молока? До мамы с её надоями далеко, литров 15 в лучшие дни. Здесь то ли от стресса, то ли от незнакомой еды, то ли с непривычки доить себя самой, удалось нацедить 8 литров. Накрыв ведро пальмовым листом и поставив его в тень от пальмы, решила прогуляться. "- А сколько же Глаша даёт молока? - Не выдоишь за день - устанет рука!" - пробормотал Он, наблюдая процесс автодоения. Он вовсе не подглядывал: Глаша и сама особо не пряталась. - Кого это ты доить собрался? - нахмурилась Она. - Никого, любимая! Это стишок такой, детский. Михалков написал, - пролепетал Он, словно оправдываясь. - Смотри у меня! Да не туда смотри, а на меня! - пригрозила Она. - А что, Никита Сергеевич ещё и стишки пишет? Я думала, он только кино снимает. Cowgirl:
Попозировала художнику (никаких ню!). Поплескалась в океане, но подальше от молодоженной парочки (родная речка лучше!). Посторонилась испанца, так как похож на матадора, которым её пугал один знакомый бык. Заметила, что Малдер мучается от голода и жажды. Сбегала за ведром и принесла мученику. - Пейте! Свежее. Ему очень хотелось попробовать свежего молочка. Но в Её присутствии Он не рискнул теперь даже покоситься в сторону Глаши и её ведра. А то ведь посмотришь - потом не то что уси-пуси, но и лясек-масясек не будет. Cowgirl:
FoxMolder:
Прекрасная идея. Тогда давай решим кого сегодня съедим? Давайте от противного. Меня вот есть нельзя, я молоко даю. А тебя почему нельзя? А ещё можно одного молодожёна съесть, их же все равно двое! - Что значит "их всё равно двое"?! - возмутилась Она. - Я не готова становиться вдовой даже не дождавшись конца медового месяца! - Любимая, не переживай! Тебе не придётся становиться вдовой. Я не допущу, чтобы ты так страдала. - Он ласково погладил Её по плечу. - Я возьму на себя этот тяжкий крест вдовства! - Спасибо, дорогой! Ты такой милый! - Она доверительно положила ему голову на плечо. "Интересно, - подумал Он. - А у Глаши тоже такой сумбур внутренних голосов или всё же как у меня - солирует один внутренний голос?" Потом Он подумал ещё о том, что если бы внутренний голос зазвучал в динамиках, чей бы он был? Его? Её? Глаши? Или внутренний голос острова? "Но этого уже никто не узнает", - разумно констатировал Он очевидный для него факт. Или не очевидный? Cowgirl:
Глаша повесила половинку постера Малдера на пальму, поставила под ним ведро с молоком и накрыла пальмовым листом. - Да нет тут никакого голоса! Это все нам причудилось. Голову напекло. Галлюцинация. Здесь только вы, двое, и я, одна. Только вот непонятно тогда, кто должен остаться? - А как захотим, так и будет, - беспечно нежась на песочке отвечает Она. - Захотим - все вместе останемся. А захотим - все вместе уплывём. Правда, барсучок мой? - Да, моя барсучка! - мило улыбается Он в ответ. - Если мне память не изменяет, катер как раз сегодня придёт. - Белый? - уточняет Она. - Надеюсь! - отвечает Он и смотрит на закатное солнце. страницы: последняя |
||
|