|
||
- Ох, - величественно простонал он. - Семён, покорнейше прошу меня извинить за самовольство. Полагаю, в чрезвычайных наших условиях предводителю следует бесприкословно подчиняться, но я не нарушил приказа в отличие от прочих, поскольку его не получал. О, женщины-алкаголики! - отвлёкся он. - Женское пьянство в нынешние времена обгоняет мужское. Как прикажете спать с дамой, когда от неё, простите, разит перегаром? Я решил спрятаться и установить дополнительное наблюдение из тех кустов. - Павел Павлович указал на потрёпанные кусты. Им досталось вчера от Маргариты, а после Щукина экологический баланс постадал вопиюще. - Утром осмотрел лагерь. Подведём же итоги... Все живы. На мой взгляд, это может быть объяснено двояко: либо по причине самого факта дежурства, либо оттого, что астральных дел мастер накормил баб альтернативной пищей. И они не возжелали плоти ближнего своего. Нажрались, как свиньи... Какого ваше мнение? - Вчера только стирал под дождём, - пробормотал он себе под нос. - А ведь эта рыжая лентяйка и рукой не пошевелит, чтобы привести бельё в приличный вид! Куда она дела мои носки? На память себе оставила? Трогательно! - Юная леди, - повернулся он к Монаде. - Вы не могли бы отряхнуть мне хоть пиджак со спины, а то рука не достаёт? Надеюсь, вы не боитесь паутины? Щукину снился трамвай. Проснувшись, Щукин решил, что пора взяться серьёзно за достижение поставленной цели. Пусть даже ценой обмана! Он давно подозревал, что причиной его неудач были происки конкурентов. Потому левой рукой он тайком написал две писульки: "Марго, когда стемнеет, будь возле озера. Семён" "Вики, я буду ждать тебя на пляже, когда стемнеет. Алесо" Какая-нибудь из девушек да клюнет! Павел Павлович подбросил записочки и заранее потирал руки. Хитрый план. В темноте ничего не видно, и они не заметят подмены. Павел Павлович подкрался к хижине. Вот уже цель совсем близко... Он наклонился над Вики, но засомневался: прикинуться ли Алесо или ничего не говоря поцеловать её? - Моя крошечка, - пробормотал он. Так, где же у неё губы? "Вот-вот, крошка, теперь тебе придётся мне искусственное дыхание делать!" - ликовал коварный Щукин. Он притворился мёртвым настолько убедительно, насколько только мог. Zvezdochet:
Он взял Вики на руки, перенёс вес тела на сустав Щукина, чуть крутнув пяткой, и направился к месту дежурства Семёна и Марго. Вот ведь как бывает на свете! Притворяешься, притворяешься, но получается всё неубедительно. Так думала душа Щукина, созерцая несчастное тело. Серебряная нить ещё связывала её с "тушкой" и ощущения были забавные. Невесомость, лёгкость, астрал! Щукин лежал без сознания с вывороченным локтем. Monada:
Намериваясь осуществить задуманное, она тихонько подкралась ко входу в хижину и осторожно заглянула внутрь. Увиденное несколько смутило её, поэтому она запинаясь, спросила: “Дяденька! Вы чего?” Астральное тело Щукина хитро подмигнуло ей... Интересно, а Монада может видеть духов? Monada:
Когда Монада догадалась осветить ярко разгоревшимся пером тьму хижины, она вдруг увидела второго Щукина. Если первый лежал неподвижно на полу, то другой висел в углу пещеры вверх ногами и хитро щурился. Призрак выглядел так же, как живой Павел Павлович, но как-то посвежее и повосторженнее. Он раскинул руки и вынырнул в ночное небо, усеянное звёздами... Потом вернулся, погладил Монаду по голове - нормально, хорошо погладил, как котёночка, - и снова растворился в воздушном океане. Margarita:
- Палыч! Явись нам! А Щукин, между тем, никак не мог явиться, потому что общался в это время со своей покойной бабушкой. Нет, отчитывался перед своей покойной бабушкой. Наподобие того, что "Я хочу кататься с горки!" (читай: кружиться в ночном небе), а та ворчливым голосом: "Нашёл занятие! Почему у тебя за гараж не плачено? А свечку ты мне какую поставил?" Сварливые существа эти бабушки... Отсюда негативизм к женщинам и берётся. а) без гипертонии; б) без язвы желудка; в) проллапс митрального клапана тоже исчез; г) ну и, конечно, закрытый перелом, тухнувший всю ночь и полдня. Но самое главное!! "Боже ж мой, - думал Павел Павлович, - неужели это правда? Ты, дружище, как в старые добрые времена?! Больше не варёная сосиска!.." Как это могло случиться? Что было тому виной? Все братья, все сёстры! Нет. Надо почувствовать это снова. Как тогда, в бытность мальчишкой, тайком под одеялом. - Ой-ой-ой, живот прихватило! - взвыл Павел Павлович самым радостным голосом. - Прошу меня извинить! - послышалось уже издали. Optimist:
-- Эй! -- встрепенулся Оптимист, -- держите его! Оптимист вскочил на ноги и бросился вслед за Щукиным, стараясь не потерять его из виду. Щукин демонстративно присел под деревом. Когда стало ясно, что затея провалилась, он возмущённо поворотил и начал: - Молодой человек! И вдруг ему показалось, что лес будто ожил; всякая травинка наполнилась нечестивым духом. Колыхание их породило ветер, но не настоящий, налетающий с моря. Павел Павлович непонятно почему струсил. Что-то говорило ему, что надвигающаяся ночь принесёт убийство, и при желании можно сбиться всем в кучу, чтоб увидеть, как одним из них становится меньше. Каким способом остров проглатывает свою жертву. А может быть, Оптимист гонится за ним, чтобы отомстить за Вики? Куда бежать - вперёд или назад? Кто знает, что за мысли бродят в чужой голове. Кто знает, не вселился ли дьявольский дух в Оптимиста! Павел Павлович решительно встал на месте. Оптимист поднял глаза ожидая увидеть всё что угодно. Однако, увидел он всего лишь Щукина, стоявшего совершенно так же и на том же самом месте, где он был секунду назад. Павел Павлович находил, что у Монады нет защитника, к тому же она любит подолгу бродить одна. - Шестнадцать быть уж всяко должно... Простите, я, вижу, не вовремя! Он сторонкой обошёл Оптимиста и заглянул в котёл. Осмысление увиденного не затребовало много времени. Павел Павлович как будто в душе давно ждал этого; будто бы это было дежа вю, а потому совершенно не удивительно. Скорее, странно, что раньше готовили вкусно. "Наконец-то терпеть нельзя", тяжёлое, но вместе с тем облегчение. Призыв мрачной глыбе действительности сорваться в пропасть. Действовать! - Семён! Собирайте людей! Нельзя оставаться на острове. Сам видишь... Надо торопиться! Свяжем пальмы, на плотах в море... Мы утонем или умрём от голода! Да, это верная смерть, но тот, что в котле, нам бы позавидовал! Павел Павлович в энтузиазме забегал вокруг Оптимиста. А что, если повар наблюдает? Смотрит сейчас в спину из-за соседней пальмы и знает, что Павел Павлович рубит дерево? Надо быть дураком, чтобы отпустить их! Услышав голос Оптимиста, Павел Павлович пошёл к нему. Сам он мог совершить безумие, но не чудо; однако в другого поверить был готов. Veronica:
Я даже повторить не могу, что они говорили. Мне бы нормальной одежды. Ни у кого нет? - Возьмите мой пиджак! - воскликнул Щукин. Он тут же снял пиджак, не забыв вытащить бумажник, засучил рукава рубашки и выражением лица сделался похож на плотника. Тут заметил, что у него отняли топор. Это обстоятельство привело Павло Павловича в замешательство, но вскоре он уже деловито долбил огурец другим топором. - Ччч... Полегче, только не на ногу! "... Прайм... в трансформерах", - подумал Щукин. Особенно, если, так сказать, в буквенном написании. |
||
|