Игра ostrov62. Стенки хода 5, страница 0

На главную страницу Правила игры FAQ Список игр Ник-лист Архив Форум

Ходы: 0 1 2 3 4 5

30-Sep-10 01:11 День 5. Отчет:

Игра ostrov62, ход 4

Результаты голосования:
6e3eH4yK голосует за Stalker
Barmaglot голосует за DPAKOKOT
DPAKOKOT голосует за DPAKOKOT
KPbIC_u_BeceJIb4aK_y голосует за Stalker
Ktulhu голосует за Ktulhu
Stalker голосует за Trushik
Trushik голосует за Stalker

Подано голосов за игрока:

Stalker - 3
DPAKOKOT - 2
Ktulhu - 1
Trushik - 1

Stalker - убит! голосов за него - 3

-- Они, видишь ли, папа, гордые, -- Трашик деловито изучает хрящики на предмет придания студню большей наваристости, -- Они из породы - лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Мы ж им не тут, мы им уроды. А они, понимаешь, человек, хомо эректус, растудыть ее в качель. У них принципы, а мы им - твари дрожащие. Да, дрожим, колышемся волнообразно. И что? Братец-Глотик вон как картинно волнами идет при движении. Это ж грация, это ж красота в чистом виде, незамутненная сила природной мутации. А они, -- машет конечностью, -- ретрограды они, вот кто. А прогресс он идет, не остановить его. В мутации сила. А они все про ньютоны какие-то и стены лопочут. Умереть стоя, чем жить на коленях. А того не разумеют, что стоя умереть еще никому не пришлось, все или лежат или в падении, знаете ли.

Trushik:
Умереть стоя, чем жить на коленях. А того не разумеют, что стоя умереть еще никому не пришлось, все или лежат или в падении, знаете ли.

- Каждому свое, - пожал плечами Ктулху. - Сталкеру сталкеровское, а мутантам студень. Ты, сыночка, я смотрю, медуз уже в канистру загрузил? Это хорошо, это уже полдела сделано. Я эту канистру буду брать, трясти - оп! Студень.

Ктулху доволен, он уже себя не просто папкой видит, а целым Кулибиным, народным папкой-изобретателем. Кухонный комбайн Ктулху. Канистра и мутант спасут Францию! В смысле, устроят свадьбу. Или даже две. Пираты недоумевающе переглянулись.
- Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! - поджал губки Весельчак.
- Не всем в войну хватило касок, - высказался Крыс.
Беспринципным существам с атрофией совести не дано было понять самопожертвования ради идеалов. Но долго размышлять на эту тему пираты не собирались, потому что за свою богатую приключениями карьеру повидали немало извращений и давно поняли, что постичь глобальные глубины разума, сохранив при этом целостность собственного локального мыслящего аппарата, невозможно. Поэтому, моментально забыв о непознанном, напарники переключились на актуальное.
Исхудавший Весельчак подкатился к кухонному комбайну и озабоченно поинтересовался:
- Ушки, ушки добавить не забыли? И голяшки вон какие жилистые! Правильные голяшки, наваристые!
Крыс презрительно глянул вслед гурману и направился к пальме. Подергав пушистый хвост, задумчиво изрек в пространство:
- Может, его в поликлинику сдать, на опыты?

Ktulhu:
- Каждому свое, - пожал плечами Ктулху. - Сталкеру сталкеровское, а мутантам студень. Ты, сыночка, я смотрю, медуз уже в канистру загрузил? Это хорошо, это уже полдела сделано. Я эту канистру буду брать, трясти - оп! Студень.

Ктулху доволен, он уже себя не просто папкой видит, а целым Кулибиным, народным папкой-изобретателем. Кухонный комбайн Ктулху. Канистра и мутант спасут Францию! В смысле, устроят свадьбу. Или даже две.

Трашик слушает внимательно, внимает отцу родному, впитывает мудрость отцовского опыта, кивает согласно, потом ныряет под кедропальму, вылезает уже с баночкой краски ядовито белого цвета, чтоб издалека видать было и прилаживается писать на обломке доски "Jedem das Seine":

-- Потом к пальме приколотим повыше. В назидание потомкам, так сказать, -- поясняет он. Бармаглот тяжело выползает на поляну, пытаясь хвостом заровнять глубокую канаву за собой. В размерах он изрядно прибавился, а вот набрюшная сумка пуста.
- Трагедия! - сообщает всем он, пытаясь подавить сытую отрыжку, - Горе-горькое. Уж я ловил-ловил, наловил-наловил, а в кармане дырочка оказалась. Все утекли. А вот такие были! - тут Бармаглот первый раз в жизни жалеет, что нет у него телескопических ручек, - Даже больше! Отборные. Вкус неописуемый. Ну то есть я предполагаю, что вкусные, утекли все до единой. А у вас как? Много ли гончая загнала? Ой, братец, а почему у тебя такие большие уши? Чьи это?

Barmaglot:
Бармаглот тяжело выползает на поляну, пытаясь хвостом заровнять глубокую канаву за собой. В размерах он изрядно прибавился, а вот набрюшная сумка пуста.
- Трагедия! - сообщает всем он, пытаясь подавить сытую отрыжку, - Горе-горькое. Уж я ловил-ловил, наловил-наловил, а в кармане дырочка оказалась. Все утекли. А вот такие были! - тут Бармаглот первый раз в жизни жалеет, что нет у него телескопических ручек, - Даже больше! Отборные. Вкус неописуемый. Ну то есть я предполагаю, что вкусные, утекли все до единой. А у вас как? Много ли гончая загнала? Ой, братец, а почему у тебя такие большие уши? Чьи это?

-- Чьи-чьи, чьи были, тех уж нет. Приманкины уши. -- Трашик подозрительно оглядывает увеличившегося в размерах бармаглота, -- Вот где тебя, Глотик, носило? У нас тут такое, такое было, ужас, страх и кошмар. Мы приманку-то поса... поставили, все честь по чести, ушами его зазывно хлопать обязали, ну и ерунду какую нести. Медузы на это падкие же. А они как ломанулись, как ломанулись, только бить успевай, да в ктулховый комбайн складывать. А вот приманку отбить не сумели. Объели проклятущие подчистую. Вот только ушки да ножки и остались, -- Трашик сыто отдувается, сплевывает застрявший в седьмом ряду зубов кусочек мяса и смотрит на братика честно-пречестно всеми четырьмя парами глаз.

Trushik:
прилаживается писать на обломке доски "Jedem das Seine":

-- Потом к пальме приколотим повыше. В назидание потомкам, так сказать, -- поясняет он.

- Не забудь на обороте тоже написать. Как положено: "Recht oder Unrecht - Mein Vaterland", - мимоходом замечает Крыс. - Очень уместно будет, мне думается. Уместнее даже, чем в исторической ретроспективе...
Крысу некогда отвлекаться на пустяки. Крыс собран и деловит. Любимое дело не терпит суеты. Качественная, с любовью сделанная пытка - это вам не палочкой потыкать. Крыс рыщет по острову, вспоминает, размышляет, присматривается, планирует. Бармаглот страдает:
- Я, может, тоже Байрон. Чайлд Гарольд, может. Каин и Манфред, как минимум. Став сиротой, узнав свободу с детства, скорбь получил я от отца в наследство. Другим, может, папани мешки золота оставляют или хоть студня канистру, а мне? Что достанется мне? Зачитанные комиксы и дурная наследственность. Папаня-то не вечный, склероз уже, ревматизм наверняка, а скачет как молодой, о наследниках не думает. Сирота при живом отце я, если вдуматься. Один, всегда один. Никем не понятый, никем не оцененный, гонимый судьбой. Пасынок природы. А вокруг кто? Жалкие ничтожные личности. И зачем я нажрался-то так? Нельзя есть на ночь. Вредно это. Деточки народятся - первым делом им вдолблю: вечером чужие мозги не жрать. А то кошмары или философствовать на ровном месте тянет. Ой, как худо-то мне...

KPbIC_u_BeceJIb4aK_y:
-- Потом к пальме приколотим повыше. В назидание потомкам, так сказать, -- поясняет он.

Trushik:
-- О, какая у меня невеста ученая, -- гордится Трашик, -- сколько слов умных знает и все не по нашему. И к любимому делу имеет радение. Глотик, Глотичек, а твоя что кроме ключика и колыхания умеет?

Сытого и довольного Трашика потянуло на "а поговорить".

- Моя-то?
Бармаглот слегка задремывает, потом вздрагивает и просыпается,
- Моя вообще кудесница. Махнет правым рукавом-озеро, махнет левым-лебеди плывут, еще махнет - переулочек. Люблю я смотреть на нее на закате. Стоит, рукавами машет, ровно мельничка, а из рукава лебеди, лебеди, тридцать пять тысяч одних лебедей, а уток и вовсе бесчисленно. Еще прядет хорошо. Вечером в коровье ухо холст засунет, утром шелковый халат с драконами достает или галифе с лампасами. А еще пироги печет и это, розы перекрашивает. Или не розы? Вопщем супротив моей твоя не катит. Много слов - это вообще бабе в минус.

Barmaglot:
Бармаглот страдает:
- Я, может, тоже Байрон. Чайлд Гарольд, может. Каин и Манфред, как минимум. Став сиротой, узнав свободу с детства, скорбь получил я от отца в наследство. Другим, может, папани мешки золота оставляют или хоть студня канистру, а мне? Что достанется мне? Зачитанные комиксы и дурная наследственность. Папаня-то не вечный, склероз уже, ревматизм наверняка, а скачет как молодой, о наследниках не думает. Сирота при живом отце я, если вдуматься. Один, всегда один. Никем не понятый, никем не оцененный, гонимый судьбой. Пасынок природы. А вокруг кто? Жалкие ничтожные личности. И зачем я нажрался-то так? Нельзя есть на ночь. Вредно это. Деточки народятся - первым делом им вдолблю: вечером чужие мозги не жрать. А то кошмары или философствовать на ровном месте тянет. Ой, как худо-то мне...

- Нет, ну почему же только комиксы, - чувство справедливости, сгенерированное вчера по ошибке, на пару с оптически прицелом, дает о себе знать мерными колыханиями. - Кучу нереализованных амбиций брать будешь, нет? Тапки мохнатые, такие тапки, а ты со счетов сбрасываешь. Да эти тапки тут еще может с тех времен сохранились, когда никаких захоронений и не было. Еще с тех пор, когда тут еще отель стоял, олл-инклюдед. Халявные, пушистые тапочки, кто-то забыл, когда мутировал, а папка молодец, папка сохранил, закопал. Ракеты да, ракеты фигня, согласен. Но остальное-то! Папка о вас позаботился, папка такую наследственную массу собрал, что одно завещание томов на десять будет. Нотариусы обрыдаются. Не от жалости, нет, хотя можно было бы и так подумать. От зависти.

Ктулху трясет канистру и прикидывает, какие коктейли можно приготовить из студня и студня. Тропический остров все же, ассоциации.

Trushik:
Трашик слушает внимательно, внимает отцу родному, впитывает мудрость отцовского опыта, кивает согласно, потом ныряет под кедропальму, вылезает уже с баночкой краски ядовито белого цвета, чтоб издалека видать было и прилаживается писать на обломке доски "Jedem das Seine":

-- Потом к пальме приколотим повыше. В назидание потомкам, так сказать, -- поясняет он.

- Майн Ктулх, - отрезает Ктулху. Он название для мемуаров давно уже вынашивал. - Майн Ктулх и его детишки.
Папка все же не читатель, папка писатель.
- Будем развешивать, раздавать листовки, пропагандировать всячески. Листовки из досок - весомый аргумент все же.

Barmaglot:
- Моя-то?
Бармаглот слегка задремывает, потом вздрагивает и просыпается,
- Моя вообще кудесница. Махнет правым рукавом-озеро, махнет левым-лебеди плывут, еще махнет - переулочек. Люблю я смотреть на нее на закате. Стоит, рукавами машет, ровно мельничка, а из рукава лебеди, лебеди, тридцать пять тысяч одних лебедей, а уток и вовсе бесчисленно. Еще прядет хорошо. Вечером в коровье ухо холст засунет, утром шелковый халат с драконами достает или галифе с лампасами. А еще пироги печет и это, розы перекрашивает. Или не розы? Вопщем супротив моей твоя не катит. Много слов - это вообще бабе в минус.

-- Утки? Утки это хорошо, -- цокает языком, сыто отрыгивая, Трашик, -- когда уток много, в отхожее место ходить удобно. И греметь не будут, у нас тут кафеля нет, песочек. А базальт обходить будем, -- задумчиво смотрит на братца, -- и обползать. А вот лебеди - сплошное разорение. Шипят, царапаются. Лучше гуси. Гиси лаять умеют и на охоту с ними - милое дело. Особенно если на водоплавающих. А как она пироги печет-то? Они же вон какие шустрые, не доглядел - сами ушли и весь студень унесли. А так да - хозяйственная.

Ktulhu:

- Майн Ктулх, - отрезает Ктулху. Он название для мемуаров давно уже вынашивал. - Майн Ктулх и его детишки.
Папка все же не читатель, папка писатель.
- Будем развешивать, раздавать листовки, пропагандировать всячески. Листовки из досок - весомый аргумент все же.

-- И не говори, батя, -- соглашается Трашик, -- весомый. А кто листовки брать не будет, тому можно и листовкой по чему придется. Дело было вечером, делать было нечего. Все сыто отдуваясь после вчерашнего расползлись кто куда. Только с пальмы начинало явственно подванивать. Трашик задумчиво скривился в сторону амбре и позвал вертлявенького:

-- Милая, радость моя, цыпочка, зайчоночек, поди сюда, лапушка, что шепну на ушко. Ты там пыточное дело замышляла тренировать? Так вот что тебе твой рыбонек посоветует. Тренируйся, милая моя, на кошках. Или котах. Я у него половую принадлежность не проверял, каюсь.

Barmaglot:
- Я, папаня, так понимаю... - Бармаглоту лениво пальцы отращивать, чтоб на каждое раз-два-три загибать, он пункты пупырышками по талии обозначает, - Канарейка полудохлая, раз. Сегодня если и полетит, то завтра уже конфуз может случиться, дохлую за борт швырять - примета дурная.

Бармаглот лениво приоткрыл глаз:
- А ведь я говорил. Я предупреждал! Безенчук вроде как дремал, слушая общую перепалку. Один раз лишь приоткрыл тускло фосфоресцирующий глаз, и опять закрыл. А чего говорить-то, когда говорить-то нечего. огня. Раз нету вечного огня, чего уж там...

Trushik:
Дело было вечером, делать было нечего. Все сыто отдуваясь после вчерашнего расползлись кто куда. Только с пальмы начинало явственно подванивать. Трашик задумчиво скривился в сторону амбре и позвал вертлявенького:

-- Милая, радость моя, цыпочка, зайчоночек, поди сюда, лапушка, что шепну на ушко. Ты там пыточное дело замышляла тренировать? Так вот что тебе твой рыбонек посоветует. Тренируйся, милая моя, на кошках. Или котах. Я у него половую принадлежность не проверял, каюсь.

- Пыточное дело на трупах не тренируют! - назидательно отозвался Крыс откуда-то из темноты. - Спи, моя рыбка, усни, кедропальма погасила огни...

KPbIC_u_BeceJIb4aK_y:
- Пыточное дело на трупах не тренируют! - назидательно отозвался Крыс откуда-то из темноты. - Спи, моя рыбка, усни, кедропальма погасила огни...

-- А ты ищешь легких путей, лапусик? -- Трашик позевывая покосился на кедропальму, -- А что, пожар был, что она огонь тушила?

Trushik:
-- А ты ищешь легких путей, лапусик? -- Трашик позевывая покосился на кедропальму, -- А что, пожар был, что она огонь тушила?

- Тушила? - заинтересованный тенорок, голодное сглатывание. - Кого тушила7 В подливочке? В сметанке? С лучком?

KPbIC_u_BeceJIb4aK_y:

- Тушила? - заинтересованный тенорок, голодное сглатывание. - Кого тушила7 В подливочке? В сметанке? С лучком?

-- Ну, огни ж гасила, загасила и потушила. А уж кого или что - это я как-то пропустил все, -- покаянно пояснил Трашик и тут же добавил значительно, -- Я концепцию тренировочных пыток на кошках разрабатывал. На живом-то любой дурак пытать сможет, а ты попробуй из мертвого выпытай. А. То-то.

Barmaglot:
Бармаглот лениво приоткрыл глаз:
- А ведь я говорил. Я предупреждал!

- Ну а кто ж знал-то, кто ж знал? - сокрушается Ктулху. - Так мяукал, так мурлыкал, под канарейку шикарно косил. И тут бац - и в гнезде завис. Надо отметить на будущее: гнездовые коты к спячке. Обсутроится, всякого там в гнездо натащит и спать, под крышей пальмы, не своей.

страницы: последняя

На главную страницу Правила игры FAQ Список игр Ник-лист Архив Форум

0.0027029514312744