Игра party18. Стенки игрока Sovsem_odna, страница 2

На главную страницу Правила игры FAQ Список игр Ник-лист Архив Форум

Ходы: 0

Слыхала Марфинька, что к святым столпникам бесы втрое льнут, но вот так, по-маленькому чтоб при этом гадили - обидно даже. Ты мне чего по-большому наобещай, мир передо мной словно плат узорный расстели, суккуба какого белокурого хотя бы - а я откажусь гордо, ибо выше и паки.
Тут Марфинька запоздало слышит обещаное и аж за коня хватается в испуге, ну просто чтоб не упасть:
- Вот не надо мне такого! Иисус 2.0 получится, лучше уж я в невестах до гроба заневестюсь!

Марфинька тряску терпит, цепко держится за колючее и громкое конское "бух!" отмечает даже с некоторым удовлетворением: Любава у них, ишь! В одно слово: бесы! Лепо, да нелепо. И лекаря пальчиком подманивает: вот тебе с птички биопроба, а хочешь - и саму птичку скину. Вместе с благой вестью. Говорят, беременному мужчине премию кто-то обещал несказанную, хочешь сам рожай, хочешь подсади кому, ты ж любишь над натурой изгаляться.
Голубка чистая косит на переносицу: что-то клюв заострился, характерный соколиный прикус принимает, а матушка ж говорила: бесов не окормляй, бесов к ногтю жми! Да, но Богородица ж сказала в узлы вязать ласкою?
Когнитивный диссонанс у столпницы. И лесенки никто не подставит, и врана с хлебцем не видать, сплошь голуби.

Zero:

Sovsem_odna:
Тут Марфинька запоздало слышит обещаное и аж за коня хватается в испуге, ну просто чтоб не упасть:
- Вот не надо мне такого! Иисус 2.0 получится, лучше уж я в невестах до гроба заневестюсь!

Prorab:
– А чтобы проверить зомби на жизнедеятельность, возможно именно кому-то из них благую весть и привить.

- Эврика! - воскликнул Зеро, - то есть, зигота! Вот в чем секрет той давней сенсации, ученые всех миров голову ломали, как при партеногенезе мог родиться мальчик, а все дело в том, что голубь принес готовую для подсадки зиготу! Из которой, собственно, и развился полноценный организм, не являющийся генетическим родственником ни отцу, ни матери! Здесь, собственно, и кроется ответ на вопрос, мучивший человечество веками: как так, родители из Галилеи были, а ребеночек русский родился?
Тут, конечно, еще много неясного - как голубь сохранил зиготу в клюве, каким образом произошла подсадка, чьи гены, наконец, содержала диплоидная клетка, которую получила дева? Кстати, о деве. Имеет место клювовидная мутация носового хряща, птичка неосторожно капнула. Доктор нужен, осмотр бы произвести.

.
Марфинька одной рукой птичку за горло держит, другой ей фигу в клюв крутит, третьей за пальму цепляется. Ну, то есть ногой, то неважно. Не падает, значит. И сурово, вот один в один матушка, говорит:
- Ты, бес, смирно виси, шея тоненькая, косточки хрупкие, раньше меня к доктору попадешь, будешь тушкой голубой в формалине плавать. А я дева непорочная, меня никаким (Марфинька судорожно подбирает синоним) никаким меня гуаном зиготным в грех не введешь! Невеста - и всё тут! И нос уточкой, а что поблазнилось - то поблазнилось. Сами рожайте своего Антихриста! И доктору сами заголяйтесь! А ко мне скоро вран прилетит с пиццей и трап подкатят, а не подкатят, так по воздуху сойду, потому что натерпелась я от вас на хорошую канонизацию, мне в храме чаши неупиваемой отдельный притвор положен по мукам моим! Говорила ж матушка, что бесы хитрые, да глупые, а что такие дураки - и она не знала!
Тут Марфинька беспредметно тычет рукой с бесовским курёнком куда-то за плечо, обозначая то ли самого глупого беса, то ли локацию трапа. -Ой! - говрят сверху. Но плащ не падает. Застрял, наверное.
Марфинька разглядывает гумпомощь. Лапки не внушают. Оно конечно, фосфор, железо, но. А с другой стороны - чесноком воняют, какой-никакой, а оберег. Лапки аккуратно втыкают в развилку листьев. Что там еще? Коньяк. Вау, cognac! Шаранта! Марфинька освежает декольте и подмышки, остальное вливает в птичку, не на опыты, так поджарить. Осталось что? Сыр. С плесенью.
Плесень Марфинька скребет щепочкой, чтоб до чистого добраться, но вот как ни скребет - а все порченый. Сырная стружка тихо сыплется вниз. Марфинька не ругается, голубицам то не положено, но губа опасно закушена. Ей бы хлебца ржаного или хоть пиццы папистской, а то ж чистая издевка, хотя вот плащ... Марфинька разглядывает крест. Вот тут спороть, вот тут в ту же нитку нарастить - и вполне богоугодно будет.
Плащ складывают вчетверо, потом еще вчетверо и пристраивают под исколотый филей.
- Мерси, - тихо говорят сверху.
- Ой, - говорят сверху, - Вот не зря же серой с первого дня пахло!
Позиция у голубицы безопасная и для обзора вполне удобная, на корабле б это назвали "вороньим гнездом".
Марфинька принюхивается: откуда сладким душком тянет? Кто у нас нынче грустный клоун, а кого нагибать?
Запахов много. Тут тебе и сырные крошки, и карболка, спецароматов плащ, и неистребимая конская нотка, и еще множество, но все перебивает мертвецкий дух пирамиды под пальмой.
- Уберите сначала акробатов, - бурчит Марфинька, - Нечеловечески же воняют, весь нос отшибло.
Придется полагаться на зрение и слух, понимает она. У Марфиньки узкая специализация, все знают. Так что обличать и нагибать низшие(с высоты пальмы) формы жизни она не собирается. Памятозлобие это. И вообще, под бесами же ходят, а так, может, и хорошие... Не жадные точно.
Марфинька встает во весь рост. Легкие помахивания лапкой отмечают ключевые моменты монолога:
- Памятозлобие есть грех и мерзость перед лицом Господним. Гневливые и злопамятные на брата своего та же мерзость! Памятозлобствуя, памятозлобствуй на бесов и, враждуя, враждуй против твоей плоти непрестанно. Ибо плоть сия есть друг неблагодарный и льстивый: чем более мы ей угождаем, тем более она нам вредит. Трепещет всякий бес бодрствования христиан, молитв и постов их, кротости, смирения, и особенно чистого сердца в Христовой Любви, это раз! Прощение – добродетель, превышающая остальные, потому что если нет ее, то не будет и других, это два! Бесы суть колодец, из которого нельзя испить воды чистой, ибо нельзя и все тут!
И даже ежели бес силен, смирением пересилишь бестию. Ибо так говорил бес Макарию Египетскому, много скорблю я, что не могу одолеть тебя. Все делаю, что и ты: постишься ты – и я ничего не ем; бодрствуешь ты – и я никогда не сплю. Одним ты одолеваешь меня – это смирением; против него я не могу устоять, это вообще шах и мат!

Тут вошедшая в раж столпница делает особенно энергичный жест и только Божьим чудом не пикирует вниз. На сем пятиминутка смирения и увещевания заканчивается, Марфинька ворошится в гнезде и посматривает на горизонт: летят враны с хлебцем или нет?

Ночью Марфинька тихо слезла с пальмы. Сама. Пост она б перетерпела, и колючки б перетерпела и даже запахи, но блохи! С кого набежали непонятно, но явно поститься не планировали, вгрызлись в бедную хуже зомби.
Прошлась Марфинька по спящему острову, каждому земно поклонилась, прошептала "прости меня!". Ну а чтоб было за что, у мушкетеров куриную ногу увела, у прораба мыла кусок, у доктора халат белый. На Алешу посмотрела и вздохнула: Любаву у тебя уводить что ли, так на что мне она? У шпиона долго в чемоданчике ворошилась, нашла расческу. Лампочка на ней мигает, зубья все разной длины, ну уж какая есть. Над мальчиком постояла, подумала, головой мотнула: сироту обирать грех. Беса не тронула, от бесовского добра добра не получится.
Согрешила да покаялась, теперь и искупаться можно и рясу постирать, главное - местечко укромное на берегу сыскать, чтоб без чужих глаз. Баньку-то зомби заняли, в баньку не пойдешь... Марфинька голубица невинная, из чего мыло наварили не ведает, так что смылила до обмылочка, и сама чище облачка и рясу постирала как следует. Постирала, на веточках распялила, в халат почти белый завернулась, косу чешет. Гребень поначалу-то дзынькнул, лампочкой замигал и пластмассой жженой запах, но Марфинька его в воду окунула да перекрестила, тогда стих. Вот только неспокойно ей, ровно бес подглядывает. И за собор боязно без пригляду. Ну как какой хёнтай бесовский учинят?
Уж хотела ласточкой обратно метнуться, да одежки застеснялась: и коленки-то видать, и сверху по вороту пуговки оборваны, до пупа распахнуто, невместно в таком-то на люди появляться, а уж на беси тем более. Надобно б было и плащ прихватить, запоздало думает Марфинька, тоже б постирала, и человеку приятно было б и носу легче, но уж Марфинька его дергала-дергала, а только трещит, видать крепко в занозы сел.
Маловато народу, - заключает голубка свежепомытая, - Потому что восемь. Еще ж дух примирения должен снизойти. Ну вот когда они там собрались с лютого похмелья и мучительно вспоминают, из-за чего, собственно, всё это? И, что характерно, не помнят, а секунданты подзуживают: он назвал тебя желтым земляным червяком! Нет, это он первый сказал, что ты червяк.
И вот тут дух примирения весь в белом, он, значит, с пальмовой ветвью такой и голос нежный и говорит что-нибудь примиряющее: а пойдемте лучше еще выпьем! или, например, червяк в высоком смысле было сказано, без обид, братан!

Марфинька намекающе трясет халатиком, сама-то уже обратно в рясу замотана, но сверху накинуть вполне прилично же? А уж с пальмовой ветвью вообще без проблем. Если ерепениться начнут, можно и ею вразумить. Марфинька польщенно огладила халатик, одетый поверх рясы. Отдавать доктору она его передумала. Хороший халатик, она и пуговки ему новые приделала, и кармашек подшила, и вот как-то понравился он ей, да. А доктору новый сошьют мастера перчаток, и ничего, что из латекса, очень даже гигиенично получится и цвет такой симпатичный будет. Нет, точно не отдаст.
- В трех ипостасях буду! - заявляет иисусом целованая, - Сначала дух примирения в белом, потом сестра милосердная, потом духовник-исповедник. Ибо кадровый голод, от каждого по способностям, хоть голобрюхом, хоть цеховиком, хоть тушкой.
Тушку она на всякий случай тычет палочкой: вроде дышит, но слабо. Зато вином от него разит за пять шагов. Сплошной разврат от некоторых.
Маслом бы его намазать, - подсказывает она доктору, - ибо "они пошли и проповедовали покаяние, изгоняли многих бесов и многих больных мазали маслом и исцеляли”. Святая книга плохого не присоветует. На слово "крылья" Марфинька, естественно, делает стойку и начинает по сужающейся спирали обходить Арамиса, пристально разглядывая его анфас и с боков. Потом молитвенно возводит глаза к небу:
- Господи, если хоть одного из малых сих праведностью своей приведу к Тебе - Ты же пустишь, правда?
Сомнения ее терзают не зря. Главное свойство бесов - гордыня, а с гордыней разве разрешат? Вот Марфинька в такой грех точно не впадет, хоть и зомби победила(почти), и пуговки пришила(три) и чашу нашла(две). Голубица довольно охорашивается и подбирает с песка бумажку. Верх оторван, но конец списка прочесть можно:
...тырнадцать бочек вина Ринг-Бо-Ри,
И различного сыра - рокфора и бри, -
И двенадцать котов без усов.

- Ничего так чек у некоторых! - небогоугодно присвистывает она и почему-то в упор смотрит на невидимого.
Психологов развелось! Специалистов, прости Господи! думает Марфинька, но не завидует, нет, зависть смертный грех потому что, гордыня тоже грех, и осла ближнего нехорошо, она помнит. Так что оглаживает халатик и рассудительно говорит: Зеленый цвет Сатурна, а фиолетовый Луны, вот ты, Ваня, сам подумай, зачем ему зеленые щупальца? Фиолетовые они, практически синие, а синий у нас - цвет Венеры. Ну куда нам Сатурн, в самом-то деле, где ты видишь тут Сатурн? Сатурн в верхней чакре, а тут Венера однозначно. Центры ладоней непосредственно связаны с балансировкой потоков энергии, проходящих через сердечный центр, а ему ж лабы сдавать, холодный ум и чуткие щупальца нужны. Он, может, потому и двоечник, что через замещение действует, а на самом-то деле щупальца синие, ему б пару сеансов дать, о психологической цветокорректировке рассказать, про маму поговорить и прочих его наф-нафов...

Вот стоит белый халат одеть - удивляется Марфинька, - и какой только чуши не наговоришь с важным видом...
- Дева я! - скромничает Марфинька, - Обетованная. Дальше как, помнишь?
Золоченое ситечко дева везла,
Обменять на потерянный стул,
Синерукая дева сгорела дотла
чтобы северный ветер подул...

- Да к бесам этот халат, - сдирает с себя докторскую одежку голубка, - Так и сама свихнешься от эманаций этих. То ли дело под плащом было: поесть да наливочки глоток, а прочее даже и упоминать не будем, не бывает такого бесстыжего, это ж женщиной-змеей надо быть так извернуться!
И для обережения нервов идет к перчаточных дел ластогону, с ним хорошо и просто, такой в грех не введет:

Prorab:
Склад заполняется , покупатель не прет, цеховик волнуется , успокаивает себя , мол может сезон дуэлей начнется позже, может прогнозы были преждевременные. 
Даже одноразовые и те не в обиходе.
Даже ласты и те гниют ,
а ведь это был верный вариант , и море рядом и солнце палит, и молодежи полный остров , бери, купайся.
Надо маркетинг выстраивать. Три купил - четвертая пара в подарок , скидки 70% , партнерки, приведи друга -получи сертификат на пол поры. Каждому инвалиду, беременной, все за полцены.
И последняя акция, самая убийственная - детям бесплатно.

- Рынок организовывать надо. Дуэлей почему нет? Мушкетеру драться не с кем. Вот ты против Арамиса выйди, я за тебя помолюсь. Он, кстати, называл тебя желтым земляным червяком! Или это Юстас называл? Неважно. Ты такой выйди и в морду ему перчатку! ящик перчаток! И ластами его, ластами! А что, корова говорит, даже на дохлых рыбах дуэлировали.

Марфинька голубка мирная, но видеть, как негоция гибнет ей больно, ежели рыжему через дуэль коммерцию удастся поправить - это ж богоугодно будет, нет? Марфинька машинально шуршит горсткой семок, нечаянно завалявшихся в кармане, и восхищенно наблюдает мастер-класс дуэляжа. Эсквайра жалко. Но бордель ребенку вряд ли пойдет на пользу. Максимум от маман конфету получит.
Ночлег под епископским плащом обогатил ее массой интересных сновидений. - Ого! - заценивает Марфинька превращение тихого цеховика в прорезиненного берсерка. И ничего она не сыпала, опять доктор врет, просто не надо трусы вместе с портянками стирать и мухоморы есть. Но вообще-то ей нравится, особенно распальцовка: перчатки такие смешные, на голове красненькая врастопырку, чисто гребешок, на ушах зелененькие, сам в синеву: голобрюх обзавидуется.
Тут она слышит тихое жужжание и еле успевает прощально перекрестить исчезающий в облаках смокинг. Вот тоже не доверяет доктору, что характерно, полетел в Швейцарию лечиться, не иначе.
Забытый шпионский чемоданчик притягивает как магнитом. Марфинька начинает опасливо к нему подбираться.
Как пойдешь ты мыть посуду,
Мой не как-нибудь, а чисто,
Вымой ручки у горшочков,
Вымой краешки у чашек!
Моешь чашки — мой их сбоку,
Моешь ложки — мой их ручки!

Поддерживает поэтический марафон Марфинька. А что? Вполне тянет на хорошее пророчество, размерчик тот же, в меру невнятно и тема гигиены доктору близкая.

Zero:
- Не надо трогать чемоданчик! Это не чемоданчик! Не всё то чемоданчик, что на песке стоит! - семафорит всеми двенадцатью щупальцами Зеро.
...
- А кончается всё, как в означенном стихе. Это же не просто стих, это пророчество!

Марфинька решительно мотает головой: Не. Не срастается что-то. Ветер западный и зонтик - это Мэри Поппинс. Южный и пропеллеры - тоже не то, брюнет улетел, а по пророчеству должен был рыжий в самом расцвете.
Она слюнявит палец, долго крутит его в воздухе, потом удовлетворенно кивает:
- Спонтанный выброс, ничего судьбоносного. Можно пренебречь.
И опять косит на желтый чемоданчик.

Prorab:
– Возможно тот с щупальцами имеет опыт, возможно дева об одном таком случае знает.    

- Двух. - уточняет Марфинька, - Еще Лазарь, святой покровитель ваш. Так прямо встал и пошел, как сказано. Дочь Иаифа тоже вроде как, но там темная история: Иисус пришел, а там блины уже всякие, свирельщики печальное свирелят, начальник синагоги галстук на клочки рвет, а Он ей и говорит: "талифаа кумии», что значит: девица, тебе говорю, встань. И девица тотчас встала и начала ходить, ибо была лет двенадцати. Видевшие пришли в великое изумление. И Он строго приказал им, чтобы никто об этом не знал, и сказал, чтобы дали ей есть. Анорексичка была, наверное. Но с Лазарем точно было, там уже и вздутие и запах и всякое такое, четыре дня на жаре, сами должны понимать. И, между прочим, потом еще тридцать лет жил! - Туда не слушай, сюда слушай, - вразумляет пятиполого Марфинька, - у нас линейная иерархия, Он нам отец, а мы Его дети. Даже еще круче: Он нам пастырь, а мы Его такие, четыре ноги, взгляд чистый и стрижка по расписанию. С Него пажити и трапеза (тут голубица хмурится: "в виду врагов моих" или "в виде врагов моих"? Сестра Вера всегда нечетко в этом месте читала.) А с нас по возможности: с кого руно, а с кого и клок, тут от пола не зависит.
Пруфы у Марфиньки есть, а как же. Псалом 22.
"Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться:
Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим,
подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.
Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня.
Ты приготовил предо мною трапезу в вид(?) врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.
Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни".
Поняло? Марфинька истово кладет поклоны в тенечке: Прости, Господи, дуру грешную! Ведь знала же, знала, что рифмоплетство грех, а как удержишься? Шпион-то на свежем воздухе может и оклемается, а деточку загубили!
Удивительное свойство стихов вгонять в беспробудный сон и тоску голубице знакомо не по наслышке.
Долго Марфинька думала, как грех искупить, хотела на себя даже обет молчания двухдневный наложить, но передумала: матушка игуменья всегда говорила: епитимью на себя посильную накладывай, ибо иначе это гордыня и ублажение беса.
Так что решила ограничится постом и добрыми делами.
Робко подошла к мушкетеру и, не поднимая глаз, прошептала:
- Вам, может, пуговку какую пришить надо? Я могу.

страницы: последняя 2 1

На главную страницу Правила игры FAQ Список игр Ник-лист Архив Форум

0.012062072753906