Игра party2. Стенки игрока 6ypaTuHo, страница 2

На главную страницу Правила игры FAQ Список игр Ник-лист Архив Форум

Ходы: 0

Guisi:
-Если расскажешь, убить придется? Дааа, незадача.

Джузеппе в задумчивости почесал нос и радостно сияя предложил.

-А ты, Бурик, не рассказывай, ты напиши. Если напишешь, то это же не расскажешь и убивать не придется. Видишь какой дядя Джуззи умный? А все почему? Потому что целебные свойства граппы просветляют ум и развивают логическое мышление. Видишь, и на тебя уже действует.

- Не, я столько не напишу, - на Буратино ум Джузеппе не произвело ровно никакого впечатления. - Правописания не хватит.

Незаметно, почти без потерь, вся честная компания оказалась у дверей театра. Мрачное, нуждающееся в капитальном ремонте здание зловеще нависало над Буратино. Каменные стены он не любил, но пересил себя и вошел внутрь.
И здесь на него нахлынули воспоминания...
Ошеломительный успех в самом начале карьере - народ толпами ломился на "деревянного мальчика", не то чтобы оценить его мастерство, просто поглазеть. Потом "зазвездился", начал халтурить, и потихоньку был вытеснен с сцены за портьеры в подносчики снарядов. Быдла! Не понимали они его мастерского вживания в образ деревьев. А этот одноактовый, трехдневный моноспектакль "Дерево", что он самолично поставил... Вершина актерского искусства!
Не оценили.
Буратино осмотрелся. Сцена была неподготовлена, даже пыль не подмели, не то, чтобы какими-то декорациями озаботиться... Впрочем, одна неизменная вещь на стене висела.
Ружье.

Bluehair_doll:
- Это рояль. - поправила Буратино вышедшая ненадолго из гримерки посмотреть кого там черти принесли Мальвина голосом скучающего гида - Рояль, стейнвеевский. Приколочен намертво без единого гвоздя в одна тысяча девятьсот сороковом году неким Гурилевичем, в то время как на нем играл одну из фуг Бетховена некто Лейба Голдштейн. Впоследствии с оборотной стороны, где торчит острие ледокола, был основан прелестный бар, казино и стриптиз-холл "Рулин Муж", позже переименованный в "У погибшего пианиста". Бар работает с девятнадцати ноль-ноль и до последнего клиента. Приобрести программки, арендовать бинокли и потискать дам за турнюр вы можете в фойе.

- Да баян это, - хмыкнул Буратино, но подходить, чтобы удостовериться, не стал. Ледокол ледоколом, но если роял висит на стене, то в третьем акте он обязательно упадет... Таковы законы жанра.
Буратино, направился бродить по подмосткам, напевая:
- Где тут у вас бар, пойду нарежусь в хлам...

6a3uJIuo:
Общение с артистами не пошло коту на пользу: он морщил лоб и думал вслух.
- Бу сказал, что пойдет в бар и упьется в дрова. Ну, это он выполнит, я его знаю.
А вот в туалет он ещё не ходил. Проглоченная записка внутри. Атас цинкует: если упадет по пьяни - расколется или нет?

В хлам упиться не удалось. Обмен веществ Буратины претерпевал волшебные изменения. От джин-тоника на голове распустились цветы и листва. Что распустилось под рубашкой и шортами понять было трудно.
- Я гибок как молодой побег осины, я тверд как сердцевина дуба, - объяснил неразумному коту Буратино, возвращаясь в зал. - Топором меня не вырубишь, пилой меня не спилишь. Гореть не горю, тонуть не тону, не люблю, не чувствую, не верю.
Буратино прошелся колесом по сцене.
- А что же это у нас зрителей все нет и нет? Ради кого стараемся?

Arlekin:

6ypaTuHo:
Буратино прошелся колесом по сцене.
- А что же это у нас зрителей все нет и нет? Ради кого стараемся?

Репетируем. Бурри, замедлись. Роль есть. Прямо с тебя писано. Но есть нюанс. В целом роль легкая, только в середине пьесы придется говорить умные длинные слова. Недолго, минут десять. Но придется. Ты как?

- Если с бумаги, то пасс. Если наизусть, не выучу. Могу десять минут стоять в середине пьесы с умным видом и шевелить листвой. Могу всю пьесу стоять с умным видом и шевелить листвой.

Arlekin:
- Моноспектакль "Дерево", - покивал Арлекин. - Помню, как же. Стыдись, Бурри! Плагиат недостоин творца. Даже если это автоплагиат. Уши не заколосились еще? Так мы тебе суфлера дадим. К будке подойдешь - и повторяй. А? Афиши, представь: Бурри&Блюхер! Guest star - несравненная Шушара! Спешите видеть! Всего один день! Проездом из Жмеринки в Крыжополь!
Думай, Бурри, думай.

- С суфлером могу, - кивнул Буратино. - С суфлером все могут.
На мгновение к Буратино вернулась жажда славы. Ему представились овации, цветы, женщины, виснущие на шее и жарко шепчущие пошлости...
Но быстро прошло, как листву сорвало ветром, и вновь спокойствие и безмятежность охватили деревянного человека.
- Чего делать-то надо?

PieRow:
– О, Буро, ты взрослеешь на глазах, – черная звезда мягко смотрела на друга детства. – Где тот наивный и невинный мальчуган? По старой дружбе могу помочь. Знаешь ведь сам: эти рябинки, они такие недотроги. И вот тут надо мягко и деликатно. Расскажу. Но не здесь, не хочу тебя смущать и давать повод озабоченным для насмешек.

Буратино гордо закатал левый рукав и показал на плече вырезанную надпись "Бу+Ря=Буря". Потом закатал правый рукав, где красовалось "Ря+Бу=Рябу".
- Дружище, ты все мыслишь иллюзиями. Все эти ухаживания не более, чем попытка завуалировать животные инстинкты. Мне стесняться нечего, у нас, у деревьев, все по-настоящему, - Буратино привстал на цыпочки, чтобы дотянутся к уху Пьеро и шепнул. - Хочешь лучше расскажу как сделать, чтобы как деревянный стоял...
Действо затягивалось. Буратино скучающе сидел в первом ряду, соседствуя с бюстом Льва Николаевича Толстого по правую руку, и Дарта Вейдера - по левую. Менее значительные бюсты, в том числе и Венеры Милосской, продолжали ассоциативный ряд почти полностью, без двух-трех мест.
Выпадение Мальвины на сцену в среде зрителей не возымело должного эффекта. Откровенно провальное получилось выпадение, чего там скрывать. Буратино хотело было освистать актеров, но под грозным взглядом из-под кустистых бровей Льва Николаевича сдержался. Лишь шумнее захрустел поп-корном.

Guisi:
Асоциальный алкоголик с сизым носом как раз заканчивал простукивать стены и пол в гримерки, на дверях которой значилось - девочка с голубым... Звук показался глухим. Джузеппе припал ухом к стене и часто задышал, не веря в свое счастье. Стукнул еще пару раз и принялся оглядываться по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого и острого.

- А вон ледокол торчит с той стороны рояля... - подсказал Буратино, и зачерпнул очередную горсть попкорна. Уход дядюшки Джузеппе был воспринят на ура. Апплодисменты, переходящие в овацию, после чего опять переходящие в апплодисменты провожали доблестных слуг закона и ревностного приверенжеца Бахуса. На сцену летели цветы и деревья...
Кто запустил Буратино на сцену понять было трудно. Больше всего подозрений падало на Льва Николаевича, но доказательная база хромала на все четыре ноги, поэтому Буратино молча стерпел обиду и молча же врезался в стену, к которой был прекреплен рояль, он же баян. От удара стена пошла трещеной, ледокол, он же ледоруб, с треском выпал из камня, что тот меч. Освобожденный от нелегкой судьбы, дарованной неким Гурилевичем, роял шумно обрушился на деревянного человека. От удара сцена дала пробоину, к которую Буратино вместе со стейнвейновским муз.инструменом и провалился.
В довершение ко всему вырубился свет. В темноте особенно зловеще смотрелась опустевшая сцена с дырой посередине.

Представление окончено. Актеры разбрелись, сюжет не сложился.
Где-то далеко, за городом, в "Трех пескарях" весело потрескивали в печи корочки хлеба. Хозяин корчмы с ужасом ожидал прихода гостей и уже подсчитывал убытки и страховку.
Призывно звала к себе дорога. В Буратино нарастало внутреннее противоречие: будучи по сути деревом, он старался быть спокойными и неторопливым, но мятежный людской дух, насажденный создателем и школой, противился этому изо всех сил. Поэтому одновременно, не желая никуда спешить, деревянный человек спешил.
Бодро гремела на колдобинах садовая тележка с садовыми принадлежностями: садовой лопаткой, садовым ведром, садовыми ножницами и садовыми удобрениями. За ней вприпрыжку мчался Буратино, подбадривая спутников.
- Быстрее, еще быстрее! Все вкусное без нас съедят.
Но видя замученные лица, сжалился.
- План таков: двигаться будем перебежками по три километра. Потом привал трехминутный, во время привала берем пробы грунта. Отдыхаем культурно и с пользой.
И вновь жестко:
- Будет тяжело, но мы должны вытерпеть. Слабые и убогие отсеятся по дороге. Если кто считает, что путь для него - путь не для него. Корочки хлеба не достаются дармоедам. Быстрее, друзья, еще быстрее!
И вновь вприпрыжку.

CopDog:
Они едва не столкнулись на дороге. Задумчивый бульдог, возвращавшийся с одинокой ночной прогулки, кот, взахлеб предлагавший ему услуги вольнонаемного детектива и усталые, но довольные Борзой и Доберман, возвращавшиеся с доставки Джузеппе. Треуголка грустно качнулась, щеки всколыхнулись, пытаясь выпустить ответ коту, но верные псы Закона оказались громче:
- Задание выполнено, шеф, опасный столяр доставлен.
- Эт' хор-р-рошо, - пробасил бульдог, не прерывая тоски, - эт' здор-р-рово. Я тут долго думал. А приглядите-ка вы за наследничком. Поговаривают, что это он Джузеппе провоцировал за ледоруб взяться. И на нер-р-рвах его играл - это я сам видел - мастер-рски. Р-равнодушничал, где надо, а Нос только заводился. И заводился легко, это я заметил во время допр-р-роса. Надо бы дер-ревянного допр-росить.

- Надо! - Буратино чуть сбавил темп и притормозил рядом с полицейским бульдогом. - Готов к допросу. В чем признаться? А где меня посадят? Меня садить нужно в строго определенных местах. В тюрьму, например, меня садить нельзя, там света мало, я там зачахну. Лучше всего садить меня в лесу. Лучше всего в американском, рядом с секвойями.

CopDog:
- Сажать? - сощурился бульдог, - а есть за что? Желаешь в чем-то чистосер-рдечно признаться, бр-родяга?

- А что, это обязательно? А так просто посадить нельзя? То есть, нормальному дереву, чтобы быть посаженному, нужно совершить административное или уголовное преступление? Я вот себе уже и местечко выискал.
Буратино показал бульдогу брошурку Нью-Йорка.
- Вот здесь, в центре Манхеттена.

CopDog:
- Одно из двух, - продолжал хитро щуриться бульдог, - или ты нас принимаешь за тур-рагентство, или одно из двух. Если мы тебя сажать будем, бр-родяга, то сядешь ты в самую что ни на есть обычную тюрьму Страны Дур-раков. И на желания твои, ты уж пр-рости за пр-рямоту, плевать там все хотели. Виновен - будешь сидеть. Там уж и выискивай себе любые местечки. Может, ты политического убежища захотел? Кому же ты там так нужен будешь, чтоб тебя в центр-р Манэттена селить? И, р-раз уж заговорили о пр-ризнаниях, так отвечай, бр-родяга, пр-редлагал ли ты Джузеппе Сизому Носу взяться за ледор-руб?

- Предлагал! - как на духу признался Буратино, мысленно предполагая, что в тюрьме сидеть не очень-то интересно. Получше, конечно, чем в школе, - по сути конторы одинаковые, - но все равно не фонтан. - Но если уж вы к ледоколу все вяжете, то вам бы лучше обратиться к некоему Гурилевичу, который сей прибор в стену загнал.
И уже шепотом.
- А что, кого-то этим ледоколом убили?

Artemon:
-Кого убили?! Когда убили? Лавочник убил? Когда лавочнику спихивал, крови не было, мяса не было. Я бы кровь пропустил? Я бы не пропустил! Голод не тетя, не дядя даже. Голод инстинкты обостряет. Лавочник мог, глаза хитрые, три сольди сторговал. Убийца! Аппетит убил, пока торговался. Аппетит важно, жрать будет? Вон харчевня, пришли уже! Чего стоим? Есть идем! К камину не ходите, Тини, не ходи. Сгоришь, не распустишься, не посадят!

Пудель крутился под ногами, показывая дорогу к харчевне.

- Ну вот, - расстроился Буратино. - Улику, оказывается, уже, вслед за Гурилевичем, загнал Артемон. Теперь не выяснить, кого этим ледоколом убили. Но не переживай, борзой, - успокоил легавого Буратино. - Если что куда, то я всегда.
И уже к Артемону.
- Пес неразумный, ты табличку на харчевне видел? С 2.12 открывается. Сейчас нас туда не пустят. Так что мотаем еще один круг. Для аппетиту. Вечерело, скучнело. На очередном привале Буратино собрал друзей и держал речь:
- Люди, животные, куклы и прочие! - пафосно начал он. - У меня есть, что вам сказать. Признаться... Вы знаете, мы с папой Карло жили небогато. Херово жили мы с папой Карло, что тут скрывать... На похороны, честно скажу, не хватило. Поэтому и пропажа его тела - это моя вина. Я договорился с одним НИИ, и отдал тело им для опытов. Вырученных денег хватило на оплату харчевни, но не на всех. Я расчитывал на близких друзей папы: Джузеппе, Тортиллы, Сверчка, Карабасса и его команды... На Шушару тоже. Итого, семь блюд. Благодаря случаю, некоторых друзей с нами уже нет. Наверное, блюд бы хватило, но... Трое полицейских - это перебор. И ладно бы какие чиахуахуа были, а то посмотрите на эти упитанные морды! В общем, кому-то еды не достанется... Если эти трое продолжат путь с нами. Я не против закона, я за закон, но считаю, что полиции не место на нашем празднике. В харчевне есть вышибалы, порядок там соблюдут. Я вообще не понимаю, зачем нам эта троица? Что расскрывать? Они же на нас галочки в квартальном отчете делают. Джузеппе, невинного старичка, посадили! Да, он многих раздражал своим пьянством, но зачем же так кардинально решать вопрос... Тортиллу с лягушками вместе, - как нашептала мне листва, - тоже посадили! Куда нам эта собачья свора? Артемон после чашки кофе четверых собак заменит. Уже двоих заменяет активностью. Я кончил.
Буратино слез с дерева и замер рядом, пытаясь стать похожим.

CopDog:
- Ты посмотр-ри только, как он засуетился, стоило чуть поднажать, - осклабился бульдог, и Доберман с Борзым подобострастно захихикали, - только что требовал политического убежища в Америке, умолял депор-ртировать, готов был всю жизнь деревом провести в Центр-рал Пар-рке, а как услышал, что сядет к тем, кого подставил - я, кстати, про того самого несчастного неспр-раведливо посаженного Джузеппе, - ср-р-разу затребовал убр-рать полицию? В то вр-ремя, как следствие еще далеко не закончено и к возр-р-рождению мор-рали по заказу почтенного сироты синьора Кар-рабаса мы только приступили? Ух ты, какой шустрый бревенчатый типаж.

- Я тридцать лет с дядюшкой Джу сидел, и еще посижу, если нужно! - парировал Буратино и пустил смолу. - Сколько их с папой Карло попоек пережил... А как он любил мной занюхивать! Бывало позвет меня, макушку к носу прижмет и дышит. Говорил, что в лесу любая сивуха благороднее вкусом.

- Ну что, будем считать это началом чистосердечного пр-ризнания? - ухмылка полицейского стала еще гнуснее, - поминки по р-родному отцу считаешь пр-раздником, др-ружок? - Борзой и Доберман, как по команде, одновременно презрительно сплюнули.

- Ну вот, собаки признались, что праздника не будет. Нужны нам такие гости? - Буратино оглядел присутствующих. - Что будете сидеть в харчевне и под протоколом корочки кушать? Папа Карло бы не одобрил.

- Нет, др-ружок, не скр-рыться тебе от р-расплаты. Когда-нибудь если не совесть, так Закон тебя настигнет. Даже не пытайся убежать. Дер-ревом он мне тут прикидывается...
Бульдог, нахмурясь, скалился на распоясавшегося Буратино. Однажды он приказал бросить деревянного беспризорника в пруд. Похоже, настало время завязывать с мягкосердечием.

- Ну посади меня, посади! - Буратино протянул бульдогу садовую лопатку. - Сатрап!

CopDog:
- То есть, что у нас тут. Богатый - как оказалось - Джузеппе втихую спаивает молодого дубка, - начал загибать короткие, толстые пальцы бульдог, - лезет к нему с интимным (тяжелое дыхание в макушку), при этом, как выясняется, отец юного оболтуса совсем и не пр-ротив такого р-расклада. Дело принимает еще более тяжелый обор-рот, как я погляжу. Бор-р-рзой, чтоб ни словечка мне не пр-ропустил. Все пиши. Стало быть, совр-ращен в детстве и, таким обр-разом испор-рчен в будущем, кое для нас является настоящим. Впр-рочем нет, пиши лучше пр-роще и понятнее: растлен в детстве, асоциален в сознательном возр-расте. Предполагается изолир-ровать.

- Что же вы за люди-то такие, собаки, - вздохнул Буратино. - Ничего-то светлого в вас, акромя окраса, и нет. Если бедный - опасные, если нелюдим - асоциален, если без матери - растлен. А что вы знаете про нас, бродяг? У вас родословная, у вас миска в положенное время в положенном месте, а у нас, предположим, лишь бог постоянен на небе, а остальное - как он положит. Посмотрите вокруг, собаки, вокруг вас бродяги. Или вы думаете, что детство Пьерро, Мальвины или Карабасса было иным? Да их не выстругивали тупым ножом, но в остальном-то... Под статью всех? Всех изолировать? И на выставки втроем? У кого холка хохлатее?

CopDog:
- В свете только что выясненного, такое отношение подозр-реваемого к отцу и Джузеппе становится понятнее, но не пр-риятнее. Стало быть, подстава Джузеппе являлась актом отмщения. Смерть Кар-р-рло, который беспр-ристрастно наблюдал за бесчинствами Сизого Носа, не вызывает сочувствия и считается пр-раздником. Деревянный человек потер-рян для общества. Жалеть можно, выпускать на публику - ни в коем случае.

- Вы родителей моих, суки, не трожьте! - взъярился деревянный человек. - Джузеппе мне вторым отцом был! Если хотите знать, это он меня поленом принес к папе. И вот это вот, - показал что. - тоже он выстругивал. У папы с этим проблемы были. Праздник? Да, праздник! Папа перешел в мир иной, где таких сволочей-крючкотворов нет! И я за него рад, может быть, там ему будет лучше, чем здесь. Он сам говорил: "Вот помру, погуляйте вы хоть на моих похоронах. А то день рождения не отметить, денег нет..." Где было ваше государство, ваш закон, когда мы с папкой с голоду пухли, а? Вы-то вон какие хари себе отъели! Еще и нахаляву в харчевню собрались? На бедняцкие деньги погулять?

CopDog:
- То есть, ты готов сам сдаться? С повинной? Несмотря на то, что только что пр-редлагал нас пр-рогнать? Бор-рзой, ты у нас там на доктор-ра где-то учился, пиши: "Непоследовательность и нелогичность суждений, истер-ричность, суетливость". Диагноз сам сфор-рмулир-руй, р-раз такой умный.

- На себя посмотри! Растроение личности - это уже даже диагнозировать не нужно. Эх вы, легавые... Где-то вы скорые на расправу, а как леса охранять, природу беречь, так вас недокличешься.
Буратино протянул руки.
- Заковывай меня, легавый. Что мне ваша тюрьма. Прорасту в пол, кронов в потолок упрусь, ветвями - в стены. Рухнет ваша тюрьма под напором природной мощи, разбегутся на свободу несправедливо осужденные! Давай, легавый, свои кандалы. Сдаюсь. Хер знает за что, но сдаюсь. Ты же мне, собака, даже обвинения не выдвинул. Я еще жалобу на тебя подам, тебя с поста попрут, без пенсии оставят, а то и посадят. А ты не воруй.

PieRow:

6ypaTuHo:
- Я тридцать лет с дядюшкой Джу сидел, и еще посижу, если нужно! - парировал Буратино и пустил смолу. - Сколько их с папой Карло попоек пережил...

– Скажи-ка, Буро, ведь недаром с тобой произошло все то, что случилось? Буро, ты ни разу не пожалел, что Карло сделал тебя самоходным? А то, что деревянным остался – не пожалел? Ни разу? А когда вырезал сердце на груди, о чем думал? Зачем же потом рашпилем его соскребал и нулёвочкой вылизывал? И сколько раз тебя простил Карло? И нашел ли ты блаженство в его прощении? Какие вопросы я еще не задал?

- По порядку. Недаром. Ни разу. Не пожалел. Ни разу. Не думал. Рубанок накрылся. Три раза. Прощу прощения? Сколько тебе заплатили.

PieRow:
- С каких пор ты стал теграммами разговаривать? Бур, мне не платят, я любопытен и открыт всем ветрам. Встречным. Вот и сейчас ветер поднялся, вот-вот хлынет. Тебе же лучше - расцветешь. И зря прощения просишь, какие могут быть обиды между старыми друзьями.

- Пьерро, мы как раньше друг друга не понимали, так и сейчас не понимаем. А кто-то говорит, что выросли...

CopDog:
- Ага, - продолжил довольный подчиненными бульдог, - а растлен - это не когда без матери, а когда с соседом-столяром, который тебя сначала Карло подкинул а потом... Как ты там говорил? Нюхал? Подолгу?

- И это мне говорят собаки... Сами-то под хвостами друг друга подолгу нюхаете? Что вообще за обвинение? Нюхал и нюхал.

CopDog:
- И я тебя пр-р-рошу, - покачивая треуголкой, рыкнул он, - хватит уже кости в наших мисках считать. Как дети малые, клянусь тр-реуголкой. Чуть их пр-рихватишь, так они тут же пр-ро свою несчастную судьбу плакаться лезут. Тьху. И главное - это других с собой потянуть. Что Пьер-ро, что Мальвина - у них свое прошлое мутное, это да, помню, что они тебе содействовали в акте анар-рхии лет так много назад. И ужей в глотках многие помнят. Да вот только они безобидных пьяных интеллигентов ледор-рубы бр-рать не подстр-рекали.

- К чему подстрекали? Взять ледоруб? А в чем именно подстрекательство? Если я попрошу вас камень поднять - это подстрекательство к революции? Конкретно, в чем меня обвиняют?

CopDog:
Об этом говорить было нечего. Яснее выразить суть отношений в треугольнике Карло-Джузеппе-Буратино было, видимо, невозможно. Борзой одним махом покрыл целую страницу чуть кривоватыми стенограммами.

Буратино скосил глаза на свой нос и пожал плечами.
- А что такого? Ну чуть длинноват. То есть, считает у дядюшки Джу были комплексы по этому поводу?

CopDog:
- Государ-рство, др-ружок, - зарычал Доберман, - было там же, где и сейчас - вокр-руг нас. И когда вы пухли, и когда многие др-ругие пухли. Вот только одни, - он показал на Пьеро, - в люди выбились, одеваться стали нор-рмально, а некоторые так и проплакали над гор-рькой судьбинушкой своей, в обиде на всех и вся. И как были поленом, так и остались.

- Это обвинение?

CopDog:
- Нас, бр-родяга, обычно не прир-роду охранять зовут, а Закон и пор-рядок от таких, как ты, кр-риминальных элементов с темным пр-рошлым, - наставительно прорычал утомленный бульдог, - ибо есть такое понятие, как служебные обязанности. И не пытайся к неразумной прир-роде примазаться, р-раз сам живешь, как человек. А то ишь, как гадости твор-рить - так он человек, а как отвечать - ср-разу дер-рево. Тьху.

- Вот ты, собака, в лицо природе уже который раз плюешь, а так и не сказал, в чем конкретно меня обвиняешь?

CopDog:
- Давай, давай, пиши там, Толстой, - ухмыльнулся Доберман, приближаясь к деревянному с наручниками, - деревянный человечек... так, человечишко мелочный. Кляузник и баламут.

- На каком основании производится задрежание? - Буратино сунул руки в кандалы. - Ордер покажите. Сопротивления не оказывал, обвинения не предъявлено. Превышение должностных полномочий. Противоправные действия против гражданина, применение силы. Побои зафиксирую, метки на коре и следы когтей. Кранты вам, собаки. Я до вашего начальства доберусь! Вы еще вспомните как деревья метить!

страницы: последняя 2 1

На главную страницу Правила игры FAQ Список игр Ник-лист Архив Форум

0.0037109851837158