|
||
... Паоло вздрогнул, всхрапнул, вспугнув грызущую рыбий хвост крысу, и пришел в себя. Дико озирая свою каморку, он истово перекрестился несколько раз и только после этого утер бисеринки пота со лба. - Приснится же такое! - хрипло пробормотал мужчина. - И то сказать: насмотришься за день на мертвяков - и не такое привидится. Минувшим днем ему пришлось сделать пять ходок, чтобы отвезти все трупы из Канареджо на кладбище. И он уже сбился со счета, сколько раз за последние месяц он загружал свою гондолу. Да и что толку считать? Платить все одно стали не за тела, а поденно. Если б платили за тела, да так же, как до прихода черной смерти, Паоло давно б озолотился. И даже, наверное, бросил свое ремесло. Или не бросил. Но жил бы не в пример лучше. Он потянулся к бутыли, но едва приложив горлышко к губам, замер. Перед его расширенными от священного ужаса глазами вновь встало лицо Пречистой Девы. Паоло выронил бутыль, рухнул на колени на пол. - Все сделаю! Отыщу! Обойду! Остановлю! Да чтоб мне без ремесла остаться, если не исполню! Видение давно исчезло, но Паоло по-прежнему стоял на коленях. Его губы беззвучно шептали молитвы, рука непрестанно осеняла его крестным знамением. И только когда утро посветлило пыльное стекло, могильщик медленно поднялся с колен и сел на лавку. - Покусай меня мертвяк, если это не было на самом деле! - негромко так сказал, перекрестившись на всякий случай еще разок. Поднял бутыль, побултыхал, определяя наличие вина, жадно присосался к горлышку, смачивая пересохшую глотку. Встал, утерся, натянул шляпу. И вышел. - Баста! - Паоло утоптал землю вокруг деревянного креста на свежем холмике. - Прокачусь по каналу. Кого найду - завтра с утречка прикопаю. Или пусть сами плывут. Саванами и гробами, так и быть, обеспечу. Лодка могильщика плыла по каналу. Он без особого старания рассматривал дома и тротуары, но ни безхозных мертвяков, ни скорбных знаков на дверях домов не было. - А вот кому саваны, гробики, тапочки, - негромко бубнил Паоло, просто соблюдая требование властей, но вовсе не желая, чтобы кто-нибудь его услышал. - Три в одном - за полцены. Сегодня гробик - завтра могилка. Сезонные скидки... Желающих, по счастью, не было, и могильщик без особых приключений доплыл до площади, где кучковалась разношерстная компания. Соперники были явно равны. На стороне вояки - опыт наемника. А вельможа был явно из записных дуэлянтов. Будь Паоло простым зрителем, то скорей поставил бы пару сольдо на хлыща. Но профессиональное чутье требовало болеть за солдата. - А как иначе? - бормотал под нос могильщик. - За вояку никто Паоло не заплатит. Хорони, скажут, на общих основаниях. А Паоло разве нанимался? Мне и без того чума работенки подбрасывает каждый день. А за вельможу семья его по-любому заплатит. Тем более, что дуэль - это не чума. На дуэли павших со всей помпой хоронят. И платят хорошую цену, не скупясь. Паоло вытянул шею и с еще большим интересом стал всматриваться в забияк. Romeo:
Condottiere:
Затянувшаяся пауза уже стала раздражать кондотьера, он взял оглоблю и встал в позицию. Попрошу к бою, если вы еще не передумали. Первый удар я вам уступаю. Ромео вооружился armatura, прихватил арбалеты, нахлобучил на голову каску, втиснулся в кирасу, на реплику о коровах, бросил через плечо "Отдам, когда ограблю банк" и встал в позицию: - Позвольте, а платок где? Без платка не по правилам! Сверху, с третьего этажа ближайшего дома прямо к ногам дуэлянта спланировал шелковый овальный платок с вензелем FP. Если кто-то решил узнать, кто именно его бросил, успел лишь заметить притворившуюся створку окна и едва заметный из-за бликов заходящего солнца женский силуэт. ... Паоло мрачно наблюдал как скуньяччи закапывал очередную могилу. Сегодня смерть была особо жадна: тринадцать тел собрал могильщик лишь вдоль каналов. И восемь - из домов. Да три - особо важных. Хоть прибыльным и оказался день, но смерти шлейф не радовал. "Легко же было папе в Авиньоне, - думал могильщик невесело, вплывая в городские улицы. - Окрестил реку - и всех покойников, чумою зараженных, спустил. А мы, как ни крути, в каналы трубы сбросить не посмеем: все под дома затянет." Предчувствия Паоло были еще мрачней, но он старался не заглядывать даже в следующий день. - Синьор, вы христианин? То, что не католик - вижу. Позвать священника? Или у вас не принято пред смертью исповедаться? - Паоло пытливо всматривался в лицо купца, не спеша охлопывая его тело. - Вы хоть кивните, синьор, каким обрядом вас похоронить? Ведь если промолчите, придется бросить к туркам. А? что? Не слышу! Я говорю: сто гривен - и похороню вас в самом лучшем распрекрасном виде! Кивните хоть! Или чихните. Или еще что - мне не привыкать. Francheska:
Франческа подошла поближе: - Что ж вы люди добрые делаете! Неужто в мире и добре ужиться не можете? За два дня две дуэли! Ну ладно вчера, никто ж не постардал. А что сегодня? Продырявили гостя нашего! Девушка почернулась к Марко Поло: - Что ж вы людей буравите почём зря? В него ж ещё пару дырок - и спагетти через него прокручивать можно будет! Уж в летах синьор, до седых волос дожился, а всё туда же - дурь молодецкая! Девушка перекрестилась. Паоло так же перекрестился. - Дикий народ, дети болот, - кивнул он на корчащегося от раны иноземца. - У них там, в Гиперборее, я слышал, нравы такие: чуть что - ogloblei по bashke - и в воду. И хорошо, если "чуть что" А могут ведь и просто так огреть. Так что ж синьору Поло - ждать удара? Да и назвал его он проходимцем. И это нашего-то прославленного негоцианта? Того, кто славу и богатство городу несет? Или наш монастырь нуждается в чужом уставе? Могильщик покачал головой осуждающе, умело скрывая удовлетворенность ситуацией: купцы заморские не часто мрут в Венеции. Но если мрут, то тут гуляй рванина - шикует вся артель, но и хоронят с шиком. ... Еще вечером Паоло сцапал переводчика Мишку, чтобы рано утром тот отвел его на судно, на котором столь не вовремя прибыл в Венецию новгородский гость. И вовремя: напуганный смертью купца, его помощник, сидевший при товаре, почти заставил капитана выйти в море. Переговорив с ним, могильщик успокоил, что ни убивать, ни грабить их венецианцы и не собирались. А заодно убедил забрать с собою тело новгородца и отвезти на родину. - Чай, мы не звери! Пусть в землю ляжет там, где и родился, - перевел Мишка заключительную фразу могильщика. Лишь когда солнце направилось в закат, Паоло закончил с помощью подручных возиться с телом новгородца, уложив в заполненный льдом просторный ящик из сосны. Непростое это было дело, если учесть дородность варвара. А ведь еще одежды немалый вес имели: исподнее, рубаха и кафтан, а сверху шуба. "Точно с гор спустился!" Немного облегчить вес удалось, сняв с новгородца пояс с серебром. "Однако, пуда полтора носил. Силен же варвар! Был... Прости, Господь, еретика!" Три раза приходилось сколачивать новую домовину, чтобы и купец уместился, и льда было б достаточно. Наконец, все сошлось. С превеликим трудом Паоло и пять его подручных втащили ящик на гондокатафалк - он едва не зачерпнула воду бортом. Отвез на судно, и, вручив почти все серебро (себе оставил лишь за хлопоты немного) капитану судна в уплату перевозки, отдал матросам ящик с телом. - Ну, Пьетро, хвала Деве Марии, смертей сегодня не было. А то бы не управились, - могильщик довольно похлопал своего помощника. - Зато теперь починим наш скорбный транспорт. А то за эти месяцы изрядно износился. Шутка ль, по столько мертвецов возить за день. И даже хватит заказать молебен в храме за упокой души... Как его? А... Afanassi. Хоть он и еретик, а пусть святые пред Господом о нем замолвят слово. ... Светлый праздник Воскресения Господня удался. И, словно чтоб не портить праздник, никто не помер, не почил, не сдох. Ни люди, ни скоты, ни птицы. И потому могильщик аж два дня законно предавался разговенью. Да так усердно разговлялся он, что только к вечеру продрал глаза. Верней, один. И то - наполовину. Привычно шаря вялою рукой, нашел бутыль и присосался к горлу. Живительною влагой промочив уста и глотку, успокоил брюхо. день начинался славно. Пока к нему в каморку не пришел подручный. Сбиваясь, путаясь, трясясь, он рассказал о чуде. Пришлось вставать и очень торопясь (насколько позволяло круженье в голове и звон в ушах), спешить к стене, знамение увидеть. - Не успели еще и мощи найти, и снова нам заданье, - бормотал, запыхавшись, могильщик, читая строки и трезвея на глазах. Причалив ненадолго недалеко, он отправил мальчишку: - Нагрей воды для омовенья, - негромко наставлял он подручного. - И саван шелковый достань. И грим. И свечи. Я буду через час. - Отечество в опасности! - чуть задыхаясь произнесла закутанная в балахон фигура. В которой, впрочем, было трудно не узнать известного в Венеции вельможу. - Из Генуи разведчик сообщил о том, кто предал родину во благо генуэзцев. В Вероне опровергнуть не смогли. Вельможа поспешил дальше, а Паоло горестно покачал головой. - Теперь понятно, почему он здесь. Красивая легенда - лишь прикрытье, - могильщик перекрестился, вылез из гондолы. И пошел вдоль канала. Laura:
- Прими, Паоло, тело этой несчастной. А девушки мои за ней пойдут рыдая. Стекольщик, может гроб хрустальный ей сколотишь? Могильщик принял тело сам, не доверяя скуньяччи, опустив на дно гондолы. - Какое, к Арлекину, омовенье?! Я чище лишь младенцев хоронил! - пробормотал изумленно Паоло, складывая руки покойной и вставляя в безжизненные пальцы свечу. Взглянул еще раз - и перекрестился. - Как живая! Взглянул на стекольщика. - Николло, тут твое творенье как нельзя кстати, - и погреб неспешно. Так что тут? Кто кого? За что? Куда? Козел козу или таки коза козла? И что горит? Да и горит ли что-то? И, наконец, кому готовить гроб и поминальную заказывать молитву? Спокойно смотрит Паоло на все и не спеша жует лепешку с сыром. Antipapa:
... Рассмотрев все доказательства, инквизиция пришла к решению умертвить ведьму на костре, а прах ее развеять по ветру, предварительно окропив святой водой. Если есть кто-то, кто хочет выдвинуть дополнительные обвинения - народ Венеции должен знать это. Если есть кто-то, кто хочет защитить ведьму - народ Венеции должен знать соучастников ведьмы. Говори Венеции, инквизиция слушает. Говори Венеции, дож внемлет. Писано Папой Вальпурги Вальтури Вальутри в Венеции в году 1350 от рождества Христова в присутствии дожа Андреа Дандоло, жителей и гостей Венеции". Папа выдохнул, папа поднял напряженный взгляд на собравшихся. -Говори, Венеция! Могильщик лениво снял шляпу и негромко так с гондолы: - Какого года, говорите? 1350-го? Ну что ж... Слушай, Венеция! У нас один есть Папа - Климент VI. А это кто такой?! И почему какой-то самозванец пытается Венецией рулить? Еще ссылаясь тут нахально на Дандоло?! Поверит ли Венеция пришельцу? Antipapa:
becchino:
Могильщик лениво снял шляпу и негромко так с гондолы: - Какого года, говорите? 1350-го? Ну что ж... Слушай, Венеция! У нас один есть Папа - Климент VI. А это кто такой?! И почему какой-то самозванец пытается Венецией рулить? Еще ссылаясь тут нахально на Дандоло?! Поверит ли Венеция пришельцу? Кивает Вальтури, знает он Климента. -А как же, папа, сидит во дворце, заперевшись с курией. А вот ты, чадо, часом не еврей? Климент очень евреев любит, особенно бичевать, сначала возьмет под защиту, потому бичует. Нет, буллами он, конечно, запрещает, но вот в Авиньоне сейчас бегают толпы и секут друг друга, чуму так изгоняют. А мы, в посвященной Венеции, нашли причину, обличили зло и с ним боремся. Встань в очередь, чадо. Твое дело рассмотрим позже. - Уж вы, синьор, не клевещите на наш город понапрасну, коли не знаете истории его, - хмыкает саркастически могильщик. - евреи... Хмм... В Венеции-то просвещенной - бесчинств и мракобесья не терпят никогда. Вы лучше уж скажите, какой кузнец тиару вам ковал? И кто избрал из кардиналов, поименно? Паоло встал, набрал полную грудь воздуха и громогласно заявил: - Слушай Венеция! Это... - он ткнул рукой в сторону антипапы, - самозванец! Мечтает он наш город ввергнуть в суеверий тьму! Не город хочет он спасти от кары, а власть в ней захватить. Доколе нам в Венеции терпеть бесчинства оборотня в сутане с тиарой?! И разве присвоенье звания святого не преступленье против Церкви?! Скажи, Венеция?! Yersinia_pestis:
becchino:
- Какого года, говорите? 1350-го? Ну что ж... Слушай, Венеция! У нас один есть Папа - Климент VI. А это кто такой?! И почему какой-то самозванец пытается Венецией рулить? Еще ссылаясь тут нахально на Дандоло?! Поверит ли Венеция пришельцу? Скакнула на плечо. Смущенно шепчет: - Знакомо ли синьору слово "анти"? Не Папа он и никогда им не был. И Папой сам себя не величал. Могильщик усмехнулся. - Цитирую дословно: Antipapa:
Писано Папой Вальпурги Вальтури Вальутри в Венеции в году 1350 от рождества Христова в присутствии дожа Андреа Дандоло, жителей и гостей Венеции". - Сам назвался. Да и антипапы сегодня нет. Последним Николай был, только умер он в 30-м, упокой, Господь, грешника. - Он даже антипапа самозванный, - Паоло расхохотался, уже не сдерживаясь. - Он дважды самозванец! Слышь, Венеция?! il_Gondolero:
- Папы, антипапы... Какая разница? - Гондольер очередной раз промахивается веслом, борт гондолы опасно скрежещет по камню стены, но он этого даже не замечает и сквозь зевоту продолжает: - Бабы, вот наша погибель. Что ж такое, как чума, так в них будто бес вселяется. А я разве железный? Всю ночь. Компаниями. Со счета сбился на пятой, разве ж так можно? Совсем с ума посходили. Он опять широко зевает и сообщает черной собачке на носу гондолы: - Спать сейчас пойдем. И пока не высплюсь - пусть пешком ходят. Или вот гробовщика попробуют серенады заставить петь. Звери, а не бабы, у нас в Венеции. - Уж я спою, спою... - и Паоло прочистил горло. - Кха-кха! Ми-ми. Ма-мо. Му-му. Мда, что-то не звучу. Так надо ж выпить яйца для звучности и звонкости былой. И так спою какой-нибудь романс с гондолы романтично-погребальный. Могильщик подергал струны на лютне и затянул любимую: Маре бел ля донна эон бельканцоне Саи кентиамо сен приамо Донна Бел ля маре кредэри кантаре Дами иль моменто кени пьячи пью! - В общем, все умерли, - проникновенно всхлипнул Паоло и звучно высморкался. Плывет Паоло неспешно. И рад побыстрее доплыть до острова Лаззаретто-Веккьо, да поезд тяжел для одного весла. А тут еще петь надо (вот удружил Джорджио), замещая гондольеро. Одна радость у могильщика, одно развлечение: пассажиры попутные все свистят, подвезти просят. Несчастные! Как увидят, кто бомбит, на ком по тавернам ночным кататься решили, так стрелой арбалетной до нужно места сами добегают - только пятки искрами сверкают. Смеется Паоло негромко да вслед посвистывает. Romeo:
Ромео по воде ходить не обучен, одолжил ходули у проезжих комедиантов, недорого, даром одолжил, шагает на ходулях, сухо почти, чуть-чуть подошвы сапог замочил. Спешит, отдувается, цепочку в кулаке зажал, на цепочке медальон раскачивается. Золотой. Спешит Ромео, под нос бормочет: - Нашел, нашел, ноготь - это же те же мощи. Разве ноготь не мощи? Еще какие мощи. А медальон настоящий и ноготь настоящий. Нашел, нашел. Бормочет так, спешит. Медальон на цепочке раскачивается туда-сюда и вдруг, бульк, сорвался с цепочки и в воду упал. Как раз перед самой площадью, двух шагов не добежать. - Русалку попроси, здесь водятся, я слышал, - дал добрый совет проплывающий мимо могильщик. - Попросят поцелуй в оплату - поторгуйтесь. Хотя бы пусть сперва почистят зубы. Но медальон вернут. Вернули же шарманку бродяге Карло. Правда, с пацаном. Весь в тине и, по слухам, деревянный. |
||
|