Игра party5. Стенки хода 3, страница 0

На главную страницу Правила игры FAQ Список игр Ник-лист Архив Форум

Ходы: 0 1 2 3

Laura:
- Ромео, мальчик мой, у каких девушек ты научился так подпевать! Пожалуй, твой вокал достоин любого хора. Мощи вчера заиграл, сегодня козел нашелся в огороде молочницы, или коза пропала? Зачем Ему коза?
Завтра ты скажешь, что падре это твой отец? Оставь, козлом можно назвать любого, хочешь, я назову козлом тебя? Тогда, сказав, что папа твой отец, кем будет папа?
Довольно шуток. Козу украл Франциск! Я догадалась, еще вчера, когда он искал скотину, уехать из города.

- Да ты ведьма! - Ромео отшатывается от Лауры и крестится, поминая божью мать, сына и бога отца, в целом, все святое семейство, - На святого человека наветы? Да зачем ему коза, если у него целый осел был, ныне покойный? А вот молочница козу свою пасла как раз недалеко от дома вашего, сеньора, - понимает, что спалился в грехе блуда, бухается на колени перед священником и вопит, - Падре, отпустите грех! Не хотел, все она, ведьма, соблазнила, околдовала, заманила в дом. Да изначиловала, практически!

il_Gondolero:
Джорджио промеряет веслом фарватер, довольно ухмыляется: прибывает вода-то. Самая работа будет! Можно тариф на почасовку менять.

- И не говори, прямо праздник святого Mazzaya сегодня.

il_Gondolero:
Джорджио энергично проверяет в паху, нет ли бубонов, вчера точно что-то было подозрительное, а сегодня чисто. Он развязывет сыромятную веревочку на штанах, заглядывает внутрь. Чисто! И вообще полный порядок. А ведь была чума-то! Голова болела, потливость, тошнило даже иногда, а прошло же? Чудо? Чудо . Надо бы свечки в собор принести, кстати.

Кондотьер с любопытством наблюдает автоинвентаризацию гондольера.
-Ну-ка, ну-ка! Бартоломео пристально заглянул Джоржио в зрачки и успокоил - черная оспа по нашим временам - ерунда о которой и говорить не стоит. Умер от оспы - считай повезло! Шучу! - и похлопал гондольера по плечу.

il_Gondolero:
Джорджио заинтересованно вступает в беседу:
- Козу тоже утопили? Мало нам дохлого осла, скоро и не проехать будет, всякой дряни в каналы накидают, а потом жалуются, воняет, мол. Конечно воняет. Горшки с балконов кто выплескивает, а? Хорошо если семья небольшая или старичок с запором, а бывает же как арбузных семечек набито и все в канал свои вазы, ночью, а тут чистую публику возишь... Штрафовать таких надо! Город должен быть чистым! Чистота - залог здоровья! В здоровом теле здоровый дух!

- Мало того, что украли, так еще и утопили? - возмущается Ромео, - Да где ж это видано, скотину всяческую топить направо и налево? Ладно бы, сама шла, оступилась, посвользнулась, упала, шею сломала и утонула в итоге. И так восемь раз. Нет, начилие над животинкой свершено было. Ваша честь, ваша милость! - поворачивается в сторону дворца дожа и орет что есть силы, - У нас тут преступное утопление козы свершилось. Вот и свидетели имеются!

Francis_of_Assisi:
-Пожар! Пожар! - радостно возопил падкий до веселия святой: у дамочки чепчик тлеет! Горит практически! Вы, любезная дщерь, не мечитесь из стороны в сторону, спокойно дожидайтесь помощи.

Святой Франциск, Вы не уехали! Вот сплетники, не дай Господь.
А где коза? Я вижу, под вами любая скотина падет. Могу ли попросить оседлать при случае кого-нибудь, на ваш манер благословить, в мир иной?
Как тонко вы про чепчик вора, уж мне коза молочницы была так нужна, что я и забыла спросить, где та молочница живет. А разве нет запрета на скотину и сырое молоко? Ромео, значит, контрабанду покупает.

Antipapa:
Да ты..ты ведьма!

Поправляя в прическе огненно-рыжие волосы, достает цветок
- Вот муж, покойный, тоже говорил. И где он?

Yersinia_pestis:

Джорджио набожно крестится и перевешивает прикрученные к ферро образки: святой Гондольерий, спаси нас и сохрани! Ты сегодня за главного. Кивающую головой черную собачку прячет под сиденье. Еще за козла ее посчитают сгоряча, кому это надо?

Деловито интересуется из декольте:
- Рога у собачки есть? Нету? Тогда не козел. Тогда максимум коза. А коза Ему ни к чему. Женщина сказала. Женщина точно знает.

- Вот и я говорю: собачка! - Джорджио достает талисман обратно и ставит на приступочек. - Ну и что, что черная. Невиннейшая тварь, даже не пудель. Но сама знаешь, у инквизиции свои резоны, сказала "козел" - значит козел, и доказывай потом что не скрытый пособник. Красивая, а? Все гондольеры завидуют. Глядишь, в моду войдет когда-нибудь.

Кондотьер в сторонке безучастно наблюдает за группой юродствующих и удивлялся терпению венецианцев. Авиньон, Ассизи и Верона избавляются от венецианцев руками венецианцев же. Воистину хлеба не надобно, друг друга едят и тем сыты бывают. Хоть Бартоломео и сам не местный, но контракт чтит свято. И раз Венеция его наняла он будет отстаивать ее интересы до последнего платежа по контракту.
Ну, городские. Чума у них, Аква, видите ли, Альта, а туда же, шумихи, как будто карнавал.И каждый день, каждый день. Определенно весело, и понятно, чего дож всех стекольщиков на Мурано отправлял. В таком веселье разве ж потворишь? Ну ладно Никколло, у него от этого вдохновение проснулось, он уже помимо святых реквизитов успел пару бытовых сцен выдуть, вроде "Кража козы", "Горящий чепец" и "Забава: найди бубон". Копию черной собачки выдул, если закивает, значит, чудо. Мощи уже почти выдул, но гаркнул кто-то над ухом, и образ потерялся. Но таких-то пойди поищи, которые вдохновение находят в местах, отличных от обитания истины.
Хотел было Чуму начать выдувать, но там декольте, в декольте пристально неловко, неудобно и несподручно, а не пристально - это не чума получается. А двухголовый Марко с двумя глобусами в руке непонятно смотреться будет, слишком уж двойственно. А стекольщик все равно присматривается и натурщицу тихонечко подговаривает:
- А теперь в ткань закутайтесь, закутайтесь. Какого цвета-то, а то мне солнце в глаза, не разгляжу, сияние сплошное, сияние. А в глазах темно, темно.
Пока козу найдут - глядишь, Чума готова будет. Шары под мускулы замаскировать, будет тяжеловес, тоже оригинально.

CTekJloDyB:
Хотел было Чуму начать выдувать, но там декольте, в декольте пристально неловко, неудобно и несподручно, а не пристально - это не чума получается. А двухголовый Марко с двумя глобусами в руке непонятно смотреться будет, слишком уж двойственно. А стекольщик все равно присматривается и натурщицу тихонечко подговаривает:
- А теперь в ткань закутайтесь, закутайтесь. Какого цвета-то, а то мне солнце в глаза, не разгляжу, сияние сплошное, сияние. А в глазах темно, темно.
Пока козу найдут - глядишь, Чума готова будет. Шары под мускулы замаскировать, будет тяжеловес, тоже оригинально.

Смотрит с сомнением.
- Ткань? Белая. Кажется. Была. Когда-то. Сидит Паоло в гондоле своей похоронной. И вроде как в воде гондола, ниже города. А смотрит он на все как будто сверху. Бодаются, ругаются, орут. Крестами машут и кропят святою. Вину виной вменяют и винят друг друга в чем-то всяко разном. А в чем - поди, попробуй разберись, коль день в заботах весь провел печальных. Попробуй-ка пятнадцать обрядить, да на сундук покойника закинуть. И в саван бедняка зашить. А на вельможу наложить румяна. Эх, Марья Иоакимовна, заботы мне бы ваши!

Так что тут? Кто кого? За что? Куда? Козел козу или таки коза козла? И что горит? Да и горит ли что-то? И, наконец, кому готовить гроб и поминальную заказывать молитву?

Спокойно смотрит Паоло на все и не спеша жует лепешку с сыром.

Laura:
Поправляя в прическе огненно-рыжие волосы, достает цветок
- Вот муж, покойный, тоже говорил. И где он?

Кивает Папа, записывает.

"Мужа извела, призналась сама при свидетелях." - осмотрел Папа дело рук своих, кивнул псам Господним, почистил горло и стал зачитывать.

"Виновна в смущении умов юных. Сеньора Лаура, в очах сограждан патронесса сиротского приюта и особа обличенная моралью, так же содержательница трактира и особа к распутству близкая. Одевается вызывающе, волосы имеет рыжие,сироты дрожат незнамо от чего. На прямой вопрос благословенных инквизиторов мычат,таращатся, просят хлебушка,жмутся к ноге, совершают непристойные телодвижения по направлению к оной. Только и бормочут невнятно, что сеньора Лаура взгляд имеет черный и недобрый, опять жмутся. Сироток волею церкви определим в Сан-Джорджо Маджоре, пусть отъедятся да образование получат.

Виновна в чернокнижии, а именно - привороте. Сеньора Лаура в свободное от сироток время не брезговала и зрелыми мужами в самом соку. Сочность последней своей симпатии пыталась проверить в прямом смысле - вилкой, после того как отказ получила. Имея характер вредный и злокозненный, сначала пыталась навести магию черную, но был муж силен, только и вред с ним приключился, что сон неурочный. Несовладав магией, наговаривала на него толпе доверчивых сограждан. В подстрекательстве тоже виновна.

Виновна в богохульстве. Сеньора Лаура не веровала во благо, которое несла вера подопечной ее, тихой девушке Франческе. Мою священную особу оскорбила, окольными путями назвала престарелым извращенцем. Ратует за порнократию, ту заразу, что чуть Рим Священный не погубила.

При обыске святой инквизицией в сундуке у означенной сеньоры Лауры были обнаружены: череп младенческий, свечным воском закапанный; 5 свечей из черного воска; петух черный дохлый, клок шерсти козла черного; ткань черная, дьявольскими символами размеченная; Библия испоганенная символами оккультными и формулами для призыва низших демонов и стимулирования мужской силы. А также обнаружены румяна, пудры и белила количеством сорок штук.

Рассмотрев все доказательства, инквизиция пришла к решению умертвить ведьму на костре, а прах ее развеять по ветру, предварительно окропив святой водой.
Если есть кто-то, кто хочет выдвинуть дополнительные обвинения - народ Венеции должен знать это.
Если есть кто-то, кто хочет защитить ведьму - народ Венеции должен знать соучастников ведьмы.
Говори Венеции, инквизиция слушает. Говори Венеции, дож внемлет.
Писано Папой Вальпурги Вальтури Вальутри в Венеции в году 1350 от рождества Христова в присутствии дожа Андреа Дандоло, жителей и гостей Венеции".

Папа выдохнул, папа поднял напряженный взгляд на собравшихся.
-Говори, Венеция!
Франциск полон сострадания. Глядеть на мучения бедной женщины невыносимо и святой решается:
- Иностранные это сиротки, сарацины, оттого невнятные! Спасибо, говорят, тетеньке Лауре за наше счастливое детство и христианское воспитание. А череп хозяйский, не смотрите, что маленький, оно женщине даже неприлично, когда череп большой.
Не надо на костер, она честная женщина! Давайте лучше утопим. Неглубоко, гуманно, - Святой выпутывает из бороды пару лютиков и прижимает к груди. Не хватает только ангельского хора.

Antipapa:
...
Рассмотрев все доказательства, инквизиция пришла к решению умертвить ведьму на костре, а прах ее развеять по ветру, предварительно окропив святой водой.
Если есть кто-то, кто хочет выдвинуть дополнительные обвинения - народ Венеции должен знать это.
Если есть кто-то, кто хочет защитить ведьму - народ Венеции должен знать соучастников ведьмы.
Говори Венеции, инквизиция слушает. Говори Венеции, дож внемлет.
Писано Папой Вальпурги Вальтури Вальутри в Венеции в году 1350 от рождества Христова в присутствии дожа Андреа Дандоло, жителей и гостей Венеции".

Папа выдохнул, папа поднял напряженный взгляд на собравшихся.
-Говори, Венеция!

Могильщик лениво снял шляпу и негромко так с гондолы:
- Какого года, говорите? 1350-го? Ну что ж... Слушай, Венеция! У нас один есть Папа - Климент VI. А это кто такой?! И почему какой-то самозванец пытается Венецией рулить? Еще ссылаясь тут нахально на Дандоло?! Поверит ли Венеция пришельцу?

Antipapa:
Рассмотрев все доказательства, инквизиция пришла к решению умертвить ведьму на костре, а прах ее развеять по ветру, предварительно окропив святой водой.
Если есть кто-то, кто хочет выдвинуть дополнительные обвинения - народ Венеции должен знать это.
Если есть кто-то, кто хочет защитить ведьму - народ Венеции должен знать соучастников ведьмы.
Говори Венеции, инквизиция слушает. Говори Венеции, дож внемлет.
Писано Папой Вальпурги Вальтури Вальутри в Венеции в году 1350 от рождества Христова в присутствии дожа Андреа Дандоло, жителей и гостей Венеции".

- И это просвященный 14 век - качает головой Бертоломео.
Притих народ. Глаза горят – "чур меня, моя очередь только завтра!"
А падре к сочинительству способности имеет такие, что в пору крыс выводить, из подвалов.

- Падре, атака захлебнулась. Вы слишком настырны в своем желании найти ведьму, взгляд естественным образом с вашей персоны вы перевели на мои добродетели.
Не разобравшись, кто тут самый опасный, народ хлынет на казнь, а позже горько пожалеет.
Вы не боитесь кары? Даже не потрудившись зайти в мой дом, вы ограничились перечислением собственных бесовских запасов и нагло приписываете их мне.
Но, из уважения к вашим трудам и славе похитителя сердец, я снисходительно прощаю.
О, сколько жертв невинных, вы загубили! И сколько еще загубите…
Стоит прекрасная Лаура, вся на виду, и каждый для себя уже решил, но вслух сказать боиться - Невиновна!

Francis_of_Assisi:
Франциск полон сострадания. Глядеть на мучения бедной женщины невыносимо и святой решается:
- Иностранные это сиротки, сарацины, оттого невнятные! Спасибо, говорят, тетеньке Лауре за наше счастливое детство и христианское воспитание. А череп хозяйский, не смотрите, что маленький, оно женщине даже неприлично, когда череп большой.
Не надо на костер, она честная женщина! Давайте лучше утопим. Неглубоко, гуманно, - Святой выпутывает из бороды пару лютиков и прижимает к груди. Не хватает только ангельского хора.

Ангельский хор тихо выплывает из дальнего канала. Великим чудом избавленный от чумы во всех ее неаппетитных подробностях Джорджио стоит на носу гондолы и выводит рулады:

Sul mare luccica
Море волнуется раз
L'astro d'argento
Море волнуется два
Placida e' l'onda
Море совсем сильно волнуется
Prospero e' il vento
Замри, морская фигура!

Он набирает полную грудь воздуха и продолжает:

Venite all'agile
тучи, рыдайте с нами
Barchetta mia
над бедной девушкой
Santa Lucia
утонул ее мяч
Santa Lucia...
утонул ее мяч...

becchino:
Могильщик лениво снял шляпу и негромко так с гондолы:
- Какого года, говорите? 1350-го? Ну что ж... Слушай, Венеция! У нас один есть Папа - Климент VI. А это кто такой?! И почему какой-то самозванец пытается Венецией рулить? Еще ссылаясь тут нахально на Дандоло?! Поверит ли Венеция пришельцу?

Кивает Вальтури, знает он Климента.

-А как же, папа, сидит во дворце, заперевшись с курией. А вот ты, чадо, часом не еврей? Климент очень евреев любит, особенно бичевать, сначала возьмет под защиту, потому бичует. Нет, буллами он, конечно, запрещает, но вот в Авиньоне сейчас бегают толпы и секут друг друга, чуму так изгоняют. А мы, в посвященной Венеции, нашли причину, обличили зло и с ним боремся. Встань в очередь, чадо. Твое дело рассмотрим позже.

Laura:
Стоит прекрасная Лаура, вся на виду, и каждый для себя уже решил, но вслух сказать боиться - Невиновна!

Качает головой папа, вздыхает горестно: коль от рождения ума нет, то и не появится.

-Сеньора, если боятся, то может грешить не хотят, ярмо на душу накладывать и с ведьмой общее иметь? Может молчат, потому что раскаиваются, снисхождения Его просят? И вам бы стоило о душе, о прощении. Вот блаженный Франциск, уж сколько на него покушались, а все равно о снисхождении просит, доброе имя твое восстанавливает, за утопление ратует. А ты разве ценишь, разве припала к стопам святого старца? Ведьма, как есть.

Laura:
- Падре, атака захлебнулась. Вы слишком настырны в своем желании найти ведьму, взгляд естественным образом с вашей персоны вы перевели на мои добродетели.
Не разобравшись, кто тут самый опасный, народ хлынет на казнь, а позже горько пожалеет.
Вы не боитесь кары? Даже не потрудившись зайти в мой дом, вы ограничились перечислением собственных бесовских запасов и нагло приписываете их мне.
Но, из уважения к вашим трудам и славе похитителя сердец, я снисходительно прощаю.
О, сколько жертв невинных, вы загубили! И сколько еще загубите…
Стоит прекрасная Лаура, вся на виду, и каждый для себя уже решил, но вслух сказать боиться - Невиновна!

Уж кто бы про атаки и настырность говорил! День в памяти вчерашний свеж. И за других решать не надо. И в трусости винить не надо. Хозяин каждый сам себе и слову своему. Виновна!

Antipapa:

-Говори, Венеция!

- Говорит Венеция, - твердый мужественный голос разорвал повисшую тишину - От венецианского информсовета...
Внезапно алый шар, над которым Никколло корпел последние вот уже несколько тысяч секунд и вложил в него кусочек души, несколько литров пота (что привело практически к обезвоживанию организма) и уж даже не сосчитать, сколько молекул углекислого газа, тем более, что о молекулах он и представления не имел, не то, чтобы считать, именно этот шар явил наглость по перекрашиванию в черный цвет. Не то, чтобы черный не был актуальным, сейчас как никогда, но золота, ушедшего на придание алой окраски шару, было явно жаль. "Какого кракелажа..."
Пока голос четким бубнивым голосом передавал последнюю ресь папы, Никколло, весь в расстроенных чувствах, прошибленный холодным потом (что привело организм вообще практически на грань) от совершившегося не то чуда, не то колдовства, а скорее, одновременно и того и другого, вышел на площадь.

Laura:
Стоит прекрасная Лаура, вся на виду, и каждый для себя уже решил, но вслух сказать боиться - Невиновна!

Вышел - и сразу столкнулся. Испытав все прелести эффекта невиновности, он размашисто поставил крестик на документе, где-то возле фразы "понятыцци".
- Я про взгляд, - замечает стеклодув, - от него у меня шары красятся. А ведь не Пасха уже. Или еще. Забыла, падре, вас спросить - на завтра кто у нас виновный?
Начнем с него, и объявим виновным прямо сейчас. У вас готов уже список, падре? - Виновна она, виновна, добрые люди! - Ромео весь в мучениях, стыдно Ромео, - Поддался я искусу дьявольскому, пришел к ней в дом, ночью тайно. Согрешил, ох, как согрешил. И так согрешил и эдак. И так четыре раза. Четыре! И еще чуть-чуть. Люди, вы вслушайтесь только. Да где же это видано, чтобы нормальный женатый мужчина без наведенных на него колдовских чар мог четыре раза и еще чуть-чуть? Да и видели вы все мою Джульетточку, солнышко мое ясное, цветочек мой душистый. Разве ж мог я без обманным коварством наведенных чар Джульетточке изменить? Да никак не мог! Каюсь, раскаяние мое велико. Но не по своей воле я, а токмо по наведенному на меня колдовству этой женщины. И вот тут Франциск, святой человек, между прочим, говорил про утопление. Козу топила? Пусть и сама теперь. Неглубоко, привяжем у столба и оставим. Наводнение же вроде бы планировалось.

Laura:
Забыла, падре, вас спросить - на завтра кто у нас виновный?
Начнем с него, и объявим виновным прямо сейчас. У вас готов уже список, падре?

Вздыхает Вальтури, терпелив он.

-Проклятье навести желаешь, ведьма? Не выйдет, ибо Он силен. Покуда верим мы и души открываем, Он защищает нас, десницею своей . Молись и кайся, за спасение души. Душа в тебе еще осталась, хоть каплю, ну хоть малость? Не хочешь каяться, посланье сочини, войдет в историю как юным назидание. Не сочиняется? Так пой, пляши, но кандалами сильно не звени. Иль книгу бесовскую жаждешь, чтоб с мастером своим успеть проститься? Не торопись, девица. Как только разожжем костер, да ежели не отречешься, то в лапы сразу попадешь к тому, о ком печешься.

Выдохнул Папа, и уже более светским тоном продолжил.

-Веровать надо было, о душе печься. А не интриговать, дожа оскорблять, да вон мужей чужих в постель затаскивать. Про череп, петуха, свечи, демонов и румяна ты так и не рассказала, между прочим. Не чувствую в тебе раскаяния, ведьма.

Antipapa:

- Уж вы, синьор, не клевещите на наш город понапрасну, коли не знаете истории его, - хмыкает саркастически могильщик. - евреи... Хмм... В Венеции-то просвещенной - бесчинств и мракобесья не терпят никогда. Вы лучше уж скажите, какой кузнец тиару вам ковал? И кто избрал из кардиналов, поименно?
Паоло встал, набрал полную грудь воздуха и громогласно заявил:
- Слушай Венеция! Это... - он ткнул рукой в сторону антипапы, - самозванец! Мечтает он наш город ввергнуть в суеверий тьму! Не город хочет он спасти от кары, а власть в ней захватить. Доколе нам в Венеции терпеть бесчинства оборотня в сутане с тиарой?! И разве присвоенье звания святого не преступленье против Церкви?! Скажи, Венеция?!

Antipapa:
Молись и кайся, за спасение души. Душа в тебе еще осталась, хоть каплю, ну хоть малость? Как только разожжем костер, да ежели не отречешься, то в лапы сразу попадешь к тому, о ком печешься.

Выдохнул Папа, и уже более светским тоном продолжил.

-Веровать надо было, о душе печься. А не интриговать, дожа оскорблять, да вон мужей чужих в постель затаскивать.

Папа, не давите. Мы все историю читали. Души во мне, еще ого-го сколько!
Ромео было отказано в доме, потому и наветы с его стороны. Богом клянусь!
Так вы не знаете, кто будет завтра на костре, а где ваш дар провидца? Или покаяться, как вы умеете, под пытками, отречься… так вы уже, считайте, пытки начали.
Не слишком ли навязчиво, будет выглядеть моё покаяние, в свете последних решений. Кому тогда слагать легенды будут, мне или вам? Признайтесь, и я покаюсь. Кто же даром будет помирать…

becchino:
- Какого года, говорите? 1350-го? Ну что ж... Слушай, Венеция! У нас один есть Папа - Климент VI. А это кто такой?! И почему какой-то самозванец пытается Венецией рулить? Еще ссылаясь тут нахально на Дандоло?! Поверит ли Венеция пришельцу?

Скакнула на плечо. Смущенно шепчет:
- Знакомо ли синьору слово "анти"? Не Папа он и никогда им не был. И Папой сам себя не величал.

Laura:
Папа, не давите. Мы все историю читали. Души во мне, еще ого-го сколько!
Ромео было отказано в доме, потому и наветы с его стороны. Богом клянусь!
Так вы не знаете, кто будет завтра на костре, а где ваш дар провидца? Или покаяться, как вы умеете, под пытками, отречься… так вы уже, считайте, пытки начали.
Не слишком ли навязчиво, будет выглядеть моё покаяние, в свете последних решений. Кому тогда слагать легенды будут, мне или вам? Признайтесь, и я покаюсь. Кто же даром будет помирать…

- От дома отказала мне? Вот ведьма, знай себе врет и не краснеет, - Ромео полон раскаяния в том, что было и пылает праведным гневом по отношению к коварной, - Еще сегодня утром зазывала, но я уже отринул от себя ее чары, молитва и покаяние помогли, заступничество девы всеблагой. Покается она? Да грош цена ее раскаянью. Все покаяние - притворство, фарс и издевательсво над именем господним. Хотя, пусть кается, не тело бренное, так хоть душу спасем. Порочную, запятнанную колдовством, но душу же христианскую.

Yersinia_pestis:

Могильщик усмехнулся.
- Цитирую дословно:

Antipapa:
Писано Папой Вальпурги Вальтури Вальутри в Венеции в году 1350 от рождества Христова в присутствии дожа Андреа Дандоло, жителей и гостей Венеции".

- Сам назвался. Да и антипапы сегодня нет. Последним Николай был, только умер он в 30-м, упокой, Господь, грешника. Могильщик вдруг понял, что слегка затормозил.
- Он даже антипапа самозванный, - Паоло расхохотался, уже не сдерживаясь. - Он дважды самозванец! Слышь, Венеция?!

Romeo:
- От дома отказала мне? Вот ведьма, знай себе врет и не краснеет, - Ромео полон раскаяния в том, что было и пылает праведным гневом по отношению к коварной, - Еще сегодня утром зазывала, но я уже отринул от себя ее чары, молитва и покаяние помогли, заступничество девы всеблагой.

Не кипятись, ты все такой же забияка. Не вам ни нам - из дома скок. Ромео, я не ведьма, сходи, и на Джульетту посмотри.
А завтра скажешь мне, "пойдем гулять, подруга"
И как мне отказать такому!

becchino:

- Сам назвался. Да и антипапы сегодня нет. Последним Николай был, только умер он в 30-м, упокой, Господь, грешника.

Кивает Вальпруги, любит он люд начитанный. Но, увы, начитанность не значит знание.

-Утешься, чадо, коль ты не знаешь истины, не значит это, что истина не ведома Ему, - папа почесался ниже спины, зудело.

Laura:
Кому тогда слагать легенды будут, мне или вам? Признайтесь, и я покаюсь. Кто же даром будет помирать…

Легенды? Хоть сейчас!

Поза величавая. Ложноножку отставила. Завывает торжественно:

Стоит прекрасная Лаура
Вся в белом, с алым сердцем на груди.
Не за себя болеет, за державу!
Все проходимцы, все вокруг враги!

Laura:
А завтра скажешь мне, "пойдем гулять, подруга"
И как мне отказать такому!

Хохочет, заливается:
- Вчера уже гуляли! И чуть не догулялся один из вас...

страницы: последняя 1

На главную страницу Правила игры FAQ Список игр Ник-лист Архив Форум

0.016185998916626